Ледовый десант

Язик, як кажуть, в Київ дальній
Вас доведе і відведе назад.
Але бійці прислів'я славне
Тлумачать ось на новий лад.

Ми вірим, кажуть, в грізну зброю —
Багнет наш в Київ приведе,
І де пройде хоробрий воїн,
Там ворог не сховається ніде!

Де недруг лютий, німець вражий,
Багнет наш миттю розбере,
Він нам дорогу вірну вкаже.
Дорога ця: бійці, вперед!..

Терентий Живица развернул другую газету.

— Здесь тоже стихи. Солдаты-фронтовики пишут.

Із яруг, де чорною пітьмою
Ніч лякливо в простір визира,
Сто смертей вела війна з собою
До крутого берега Дніпра.

— Сразу видно, что это про наш плацдарм, — прокомментировал Василий Волков.

— Конечно, про наш, — согласился Живица и стал читать дальше.

Гнаний страхом, ворон до байраку
У пітьмі стрілою прошумів,
Десь далеко, повен переляку,
Закричав між чорних яворів.

Ми дивились на дніпровські кручі,
І тоді здалось мені, що всі
Переправи ждали нерішуче,
На піщаній сидячі косі.

В нас лицарство предківське воскресло,
Що Дніпро на Січі гартував.
І рішуче плескотіли весла —
З ночі правий берег виринав.

Ранком знов на кручі гроз і слави,
Що в віках не меркне, не вмира,
Сонце встало червоно, ласкаво,
Як дарунок волі з-за Дніпра…

Живица помолчал, положил газету на стол.

— Вот так пишет младший сержант Иван Редуненко. Полевая почта двадцать четыре тридцать девять-С.

— А что там на Западе? — спросил Колотуха.

— На Западе? — переспросил Стоколос. — Сейчас найдем. Ага. Вот… «Налет английских бомбардировщиков на Берлин… Тридцать два бомбардировщика не вернулись на свою базу… Во Франции продолжаются забастовки рабочих… Бельгийские партизаны в Арденнском лесу подожгли лесопильный завод… Италия объявила войну Германии… Правительства СССР, США и Великобритании признают Италию совместно воюющей стороной…» Ну а то, что немцы выкрали Муссолини, вы знаете из прошлых газет.

— А настоящего фронта так до сих пор и нет, — развел руками Василий Волков. — Тянут резину Черчилль и Рузвельт.

— Вы правы, — вздохнул капитан Заруба. — Английский премьер-министр Черчилль сказал по радио, что во всем мире нет военной организации, которая смогла бы нанести Гитлеру такой удар, который нанесла ему Красная Армия. Черчилль приветствует советские войска. И тут же говорит, что они, англичане, заслужили бы осуждения, если бы допустили, что их планы и действия базировались на перспективе быстрого краха Германии. И далее. Он, дескать, уверен, что кампания сорок четвертого года в Европе будет очень суровой и от западных союзников она потребует намного больших человеческих жертв по сравнению с теми, что они имели до сих пор.

Капитан Заруба прошелся по землянке, сел за стол.

— Теперь вам понятно, почему ваш пленный лейтенант прибыл сюда из Франции? Черчилль всему миру оповестил, и Гитлеру в том числе, что только в сорок четвертом году он откроет второй фронт на Европейском континенте.

— Хитрая лиса этот премьер, — покачал головой Андрей Стоколос. — Похвалил нас и тут же на всякий случай выдал сроки высадки своих войск. До сорок четвертого еще два месяца и десять дней. Но зимой едва ли англичане и американцы решатся плыть по морю. Разве что весной.

— Конечно. Море ведь будет холодным, — иронично произнес Живица.

— Вот-вот, — постучал пальцами по столу Заруба. — Зачем им плыть по холодному морю, если можно дождаться лета. Так что у Гитлера в распоряжении еще полгода возить к нам дивизии из Франции, Бельгии, Голландии… Надо полагаться не на союзников, а на свои силы. Так будет надежней.

Заруба достал из полевой сумки зеленую баклагу со спиртом, две банки консервов и буханку хлеба.

— У самого начпрода Берулавы выпросил для вас, — похвастался капитан. — Налил почти полбаклаги.

— Это хорошо! Сейчас погреемся, — потер руки Волков.

— И закусим «вторым фронтом», — сострил Стоколос.

— Верно, — засмеялся Живица. — Ведь колбаса заокеанская, из Америки. Хоть этим помогают нам.

Старшина Колотуха молча разлил в кружки спирт. Стоколос поставил на стол котелок с водой. Волков порезал кинжалом хлеб, открыл банку с ветчиной. В землянке запахло перцем и лавровым листом.