Ледовый десант

— Я Надежда Калина!.. Мой брат пограничник Терентий Живица!..

Шмиль оторопел, растерянно посмотрел по сторонам. Почудилось? Или в самом деле он слышал голос женщины? Надежда Калина… Та самая, которой пограничники писали письма?.. Да, у Терентия Живицы была двоюродная сестра Надежда. Но почему она здесь, в этом селе, а не на Десне или еще где-нибудь?..

— Я На-а-де-е-жда-а!.. — снова донесся до Шмиля приглушенный крик. Женщине, видно, закрывали рот.

Из-за соседней хаты выполз бронетранспортер и помчался по улице села.

Шмиль хотел было броситься за ним, но в двух шагах от себя увидел оскаленную морду овчарки. С губ ее свисали клочья пены. Еще секунда, другая, и собака прыгнет на него.

Шмиль ударил овчарку носком сапога. Завизжав, она отлетела на несколько метров. Вскинул автомат, всадил в нее три пули. Оглянулся. Кто же мог натравить на него овчарку? Те, что драпанули в бронетранспортере?

С улицы во двор вбежали два солдата. Шмиль полоснул по ним автоматной очередью…

Гутыря вскочил в хлев, чуть было не стукнулся головой о лестницу, стоявшую напротив открытой двери. Посмотрел по сторонам. Пусто. Никого. Пахло высохшими кизяками. От кольца из яслей тянулась веревка, которой когда-то привязывали корову. Устин повесил автомат на правое плечо, достал из кобуры пистолет. «На каждую цель — свое оружие!..» Он был уверен, что пулеметчики убиты или тяжело ранены. Но все же надо быть готовым ко всему. Полез по лестнице на чердак.

Окровавленные немцы не подавали признаков жизни. Гутыря взял пулемет, диски с патронами, спустился с чердака.

На околице села поднялась стрельба. Мотострелки, решив, что с огневыми точками врага покончено, пошли в атаку. Но пулемет, расположенный на чердаке хаты, дал о себе знать.

Устин и Шмиль переглянулись. Что же делать? Эта огневая точка на их совести. Они побежали вдоль огорода к подворью хаты, откуда строчил пулемет. Остановились у плетня. Отсюда хорошо было видно, как «плевался» с чердака огнем немецкий пулемет. Устин поставил рогачи трофейного пулемета на плетень, прицелился, нажал на спуск.

Пулемет немцев на чердаке замолчал. А над соломенной крышей появился дым, из стрехи вырвалось пламя.

— Проклятье! — закричал Гутыря. — Диск заряжен зажигательными пулями!

В село с криками «Ура!» ворвались мотострелки.

Вскоре бой затих. Но старший лейтенант Сероштан понимал, что немцы с потерей Гуты не смирятся. Они предпримут еще не одну попытку отбить село. Хорошо, что подошли свежие силы — противотанковые орудия, бронебойщики с ПТР. Гитлеровцы вот-вот пойдут в атаку. И наверняка бросят в бой танки.

Огонь с крыши, подожженной Гутырей, перекинулся на стены хаты. Сельчане и бойцы начали тушить пожар. Ведь рядом стояли другие хаты с низко насупленными соломенными и тростниковыми стрехами, на которые могло в любую минуту перекинуться пламя.

Старики, женщины, подростки передавали по цепочке бойцам ведра с водой, которую черпали в кринице. Те подхватывали их, ныряли в клубы дыма и выливали воду на охваченные пламенем стены хаты.

Когда пожар наконец потушили, Шмиль подошел к толпе сельчан, спросил:

— Кто та женщина, которую немцы увезли на транспортере?

— Она называла себя Надеждой Калиной. Приехали они с нею на бронетранспортере…

— На другой машине привезли собаку…

— Да да… У Микитихи сразу за подворьем яма выкопана для картошки и бурака. Немцы кинули в ту яму собаку…

— Наверно, хотели кинуть туда и Надю, но не успели. Как раз вы уничтожили немецких пулеметчиков…

— Собака… Яма… Надя… Ничего не понимаю. Зачем это им? — пожал недоуменно плечами Шмиль.

— Говорят, что у немцев есть такая псарня, где содержат голодных собак, а потом натравливают их на людей.

— А когда привезли пленницу?

— Утром…

— Ее охраняли двое с автоматами и один наш…

— Какой там наш? Оборотень, предатель…

— Вадимом его звать. Так к нему обращалась Надя…

Устин, слышавший этот разговор, подошел к Шмилю.

— Вадимом, говорите, звать? А фамилия его случайно не Перелетный?

— Этого мы не знаем…

— Фамилии его не слышали… — зашумели в ответ сельчане.

К полусгоревшей хате подъехал бронетранспортер в сопровождении мотоциклистов. Из машины вышли Лебедев и Майборский.

— Что тут случилось кроме пожара? — спросил Лебедев, увидев хмурых Шмиля и Устина.

— Товарищ майор, дайте мне мотоцикл! — сказал решительно Шмиль и повернулся к Майборскому: — Товарищ полковник, разрешите! Я догоню их! Только что из села увезли на бронетранспортере сестру нашего Терентия Живицы — Надежду Калину.

— О Наде мы слышали в селах над Десной, — вздохнул Майборский. — Бронетранспортер ты уже не догонишь. А если и догонишь, что ты с ним сделаешь? К тому же с той стороны идут пять немецких танков.

— И около двух рот пехоты, — добавил старший лейтенант Сероштан. — Правда, пехота отстала метров на триста — четыреста. Можно отсечь их и — под корень!

Шмиль скрипнул зубами, сжал кулаки.

— Собаки-эсэсовцы!.. Шакалы!..

Майборский положил левую руку ему на плечо.