Леди второго сорта

Я почувствовала, как больно сжалось сердце. Внутри царил сумбур, но при одном только упоминании о Хольме все отошло на второй план — и мысли о прошлом, и признание Кейт, и собственное будущее. Проклятый оборотень засел в душе, как заноза, которую невозможно было вытащить, и с каждым днем проникал все глубже.

— А Хольм? Он тоже нашел свою пару?

Я должна была знать. Мне нужно было это услышать и постараться забыть о Лукасе.

— Пока нет, — ответила Кейт. — Но Лукас упорный. Он не отступит, — улыбнулась она и повернула на пальце кольцо, открывая портал. — До свидания, Белла. Надеюсь, скоро увидимся.

Герцогиня шагнула в сверкающую дымку, а я снова опустилась на диван и задумалась над тем, что сказала Кейт.

Теперь мне было понятно, почему она так отличается от аристократов этого мира. Узнать бы о ее прошлом. Откуда она, как жила до того, как попала в Дартштейн, остались ли у нее родные. Жаль, что герцогиня ушла так быстро. Но ничего. Я потом все равно попробую выяснить подробности.

Тихий шорох, раздавшийся за окном, заставил меня насторожиться.

Я потушила лампу, подкралась к освещенному уличными фонарями проему и осторожно отодвинула край занавески. Фонарь, горящий у ворот, освещал выложенную брусчаткой дорожку, застывших у калитки полицейских, разгуливающего по двору пса Лаки, невысокие кусты вдоль ограды и жалкие остатки снега, белеющего на газоне неровными пятнами.

Я перевела взгляд на пустынную улицу и невольно подалась вперед. На тротуаре, скрываясь в тени соседнего дома, стоял высокий человек. Сдвинутая набок шляпа, обтягивающее широкие плечи длинное пальто, огонек сигареты. Сердце забилось тяжелыми толчками. Шум крови отдавался в ушах, а я стиснула руки и смотрела на неподвижно застывшего мужчину. Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы представить яркие глаза с беспокойно горящим в них огнем, сигарету в уголке чувственных губ, небольшую ямочку на подбородке, широкие густые брови и тщательно подстриженные усы. Хольм. Лукас Хольм собственной персоной. Что он забыл рядом с моим домом? Может, ждет Каллемана?

Словно в ответ на мой вопрос, входная дверь распахнулась, и на ступени лестницы упал яркий свет.

Я видела, как глава полиции подошел к ограде, распахнул калитку и что-то сказал Лукасу. Тот покачал головой, а потом развернулся и пошел прочь.

Я торопливо дернула створку и приоткрыла окно.

— Хольм, это глупо, — услышала негромкий голос Каллемана.

Оборотень запнулся и замер.

— Не вмешивайся, Черный, — глухо сказал он и прибавил шаг.

— Упрямый волчара, — проворчал Каллеман.

В ночной тишине звуки разносились отчетливо, и я хорошо слышала и тихие переговоры полицейских, и чирканье зажигалки Эрика, и удары собственного сердца.

— Лукас, Кейт хотела тебя видеть! — прикурив сигарету, крикнул Хольму Каллеман. — Зайди к Горнам.

Оборотень не остановился. Он только махнул рукой, но я не поняла, что это означало, согласие или протест. Вскоре высокая фигура растворилась в темноте, а Каллеман, докурив сигарету, вернулся в дом.

Когда я спустилась в гостиную, глава полиции о чем-то тихо разговаривал с Давенпортом, и вид у опекуна был озабоченный, а Моня сидел в углу дивана тихо, как мышь под веником, и наблюдал за магами с таким видом, будто ждал очередного подвоха. За то время, что Тернгоф провел в обществе лордов, он так и не сумел к ним привыкнуть. А самое странное, что он скучал по Лукасу, который поначалу внушал ему такой ужас. И постоянно спрашивал меня, куда пропал оборотень. «Между нами, милая кузина, лорд Хольм — самый порядочный из этих магов. С ним как-то спокойнее», — доверительно поделился со мной Тернгоф, а я только головой покачала. Надо ж было сказать такое про бывшего мафиози! Что ни говори, а с интуицией у Мони беда.

— Кейт уже ушла? — увидев меня, спросил Каллеман.

Я молча кивнула. От меня не ускользнул красный огонек, мелькнувший в глазах главы полиции. Видимо, Каллеман пытался понять, как прошел разговор, и что у меня на уме. Напрасный труд. Я и сама не понимала. Сложно это, всю жизнь руководствоваться исключительно разумом, и вдруг обнаружить, что у тебя есть сердце. Глупое женское сердце, выбравшее проклятого оборотня, и не желающее слышать никаких доводов рассудка.

— Что ж, мне тоже пора, — ни к кому не обращаясь, произнес глава полиции.

Он затушил сигарету и бросил короткий взгляд на Давенпорта, словно безмолвно предупреждая того о чем-то.

— Лорд Каллеман, я хотел узнать, меня еще долго будут держать взаперти? — подал голос Моня.

На лице кузена была написана непривычная решимость.

— Вы чем-то недовольны, тер Тернгоф?

Каллеман иронично поднял бровь, и Моня смешался.

— Понимаете, лорд Каллеман, лорд ректор волнуется, лично позвонил узнать, когда я смогу выйти на службу.