Леди полночь

— Разве я дома? — спросил Марк. Он замотал головой, как собака, стряхивающая с шерсти воду, — Возможно, я поступил нечестно по отношению к моему брату, возможно, мне не следовало уходить. Я чувствую себя, словно во сне. Кажется, прошли недели с того момента, как Дикая охота сказали мне, что я возвращаюсь назад.

— Они сказали тебе, что ты возвращаешься домой?

— Нет, — ответил Марк, — они сказали, что у меня нет другого выбора, кроме как покинуть Дикую охоту. Так приказал король. Они сбросили меня с моей лошади и связали руки. Мы ездили в течение нескольких дней. Они дали мне что-то выпить: что-то, что заставило меня видеть вещи, которые были нереальны.

Он посмотрел на свои руки.

— Всё для того, чтобы я не смог найти дорогу обратно. Жаль, что они это сделали. Жаль, что я не могу вернуться назад, ведь я был частью Дикой охоты в течение нескольких лет. Я хотел бы, чтобы мои братья и сестры видели меня стоящим с гордо поднятой головой, а трясущимся от страха.

— Ты действительно выглядишь другим, - сказала Эмма.

Это было правдой. Он выглядел, будто очнулся от сна, что длился сотни лет, стряхивая пыль со своих вековых воспоминаний. Он был в ужасе.

Но вскоре на его лице заиграла улыбка.

— Когда они приказали мне восстановиться в Святилище, я думал, что это был еще один сон.

— Хороший сон? — спросила Эмма.

Он покачал головой.

— В первые дни с Дикой охотой, когда я отказывался подчиняться, они заставили меня видеть ужасные сны: я видел свою семью умирающей и страдающей. Я думал: это то, что я должен увидеть вновь. И я был в ужасе. Не за себя — за Джулиана.

— Но сейчас ты знаешь, что это был сон. Ты видишь свою семью, свой дом...

— Эмма, хватит.

Он зажмурил свои глаза, словно ему было больно.

— Я могу рассказать тебе это, потому что ты не одна из Блэкторнов. В твоих жилах не течет кровь Блэкторнов. Я был в королевстве фейри на протяжении нескольких лет, и это то место, где кровь смертных превращается в огонь. Это место, красота и ужас которого были за гранью воображения. Я был с Дикой охотой. Я испытывал чувство истинной свободы, когда я летел по ветру под звездами. И сейчас меня просят вернуться на Землю.

— Ты сейчас в том месте, где тебя любят, там, где ты был изначально, — сказала Эмма. Это было то, что она однажды услышала от отца. То, во что она всегда верила. Она принадлежала этому месту, потому что Джулс любил её и потому что дети любили её, — любили ли тебя фейри?

Взгляд Марка помрачнел.

— Я хотел сказать, что мне жаль насчет твоих родителей.

Эмма ждала, что боль от упоминания родителей со временем угаснет, но этого не произошло.

— А мне жаль насчет твоего отца.

— Я видел его обращение. Однако я не видел его смерти в Темной войне. Надеюсь, он не страдал.

Эмма была поражена. Он действительно не знал, как погиб его отец? Неужели ему никто не рассказал?

— Он, — начала Эмма, — это было в середине сражения. Все произошло очень быстро.

— Ты видела это?

Эмма опустила взгляд.

— Уже поздно. Нам следует идти спать.

Марк поднял свои глаза на неё.

— Ты не хочешь спать, — произнес он и посмотрел на нее так естественно, как появление звезд над пустыней каждой ночью, — ты всегда была той, кто выбирал приключения, Эмма. Не думаю, что это погибло в тебе, не так ли? Не превращаешься же ты в моего маленького несклонного к приключениям брата?

— Джулиан не несклонен к приключениям, — со злостью произнесла Эмма, — он ответственный.

— Хочешь убедить меня, что есть какая-то разница?

Эмма посмотрела на Луну, а затем снова на Марка.

— Что ты имеешь в виду?

— Это пришло ко мне, когда я смотрел на океан. Возможно, я могу найти место, где силовые (или лей-линии) линии пересекаются. Я видел такие места, когда был с Охотой. Они создают определенную энергию, которую могут чувствовать умирающие.

— Что? Но как...

— Я покажу тебе. Пойдем со мной на поиски такого места. Зачем ждать? Расследование неотложно, верно? Мы должны найти убийцу?

Заинтересованность загорелась в Эмме, и она попыталась подавить это все, не дать отразиться на лице тому, как сильно она хочет начать поиски, сражаться, выяснять.

— Джулс, — сказала она, поднимаясь на ноги, — мы должны привести его.

Марк выглядел пораженным.

— Я не желаю его видеть.

— Тогда мы не идем. Он мой парабатай — куда иду я, туда и он.

Что-то вспыхнуло в глазах Марка.

— Если ты не пойдешь без него, мы не пойдем вообще. Ты не можешь заставить меня сдать информацию.

— Заставить тебя? — Эмма сорвалась, — хорошо. Прекрасно. Мы идем. Только мы.

— Только мы, — повторил он.

Марк поднялся: его движения были невероятно быстрыми и легкими.

— Но сначала, ты должна убедить себя.

Он шагнул с крыши.

Эмма скользнула к краю и посмотрела вниз. Марк цеплялся за стены Института на расстоянии вытянутой руки от девушки. Он посмотрел вверх со злой ухмылкой: ухмылкой, что говорила о пустом воздухе и холодном ветре, глубинах океана и высоте облаков, ухмылкой, воззвавшей к дикой стороне Эммы — той, что жаждала огня, сражения и крови.

— Забирайся вместе со мной.

— Ты сумасшедший, — сказала Эмма, несмотря на то, что она уже начала спускаться по стене к Марку.