Леди полночь

Эмма стояла на берегу. Там не было никого, он был совершенно пуст. Обширные участки песка разбросаны по обе стороны от нее, слабо поблескивая осколками слюды под тусклым солнцем.

Океан был прямо перед ней. Прекрасный и смертельно опасный, как существа, живущие в нем; большие белые акулы с их грубыми, бледными боками, касатки в черно-белую полоску, как Эдвардианский сад фаэтона. Эмма смотрела на океан и чувствовала то же, что и всегда: смесь тоски и страха, желание броситься в освежающий холод, которое ощущалось так же, как и желание ездить быстро, прыгать слишком высоко, врываться в бой без оружия. Артур назвал бы это Танатос. Стремление сердца к смерти.

Издавая пронзительный крик, как крик животного, море начало отступать снова. Оно бросилось прочь от нее, оставляя за собой: умирающих рыб, кучи водорослей, развалины затонувших кораблей, обломки со дна моря.

Эмма была уверена, что нужно убегать, и чем быстрее, тем лучше, но продолжала стоять, будто парализованная, и смотрела, как вода поднялась ввысь, словно башня из массивной стены с четкими границами. Она могла видеть беспомощных дельфинов и акул, сотрясающихся в конвульсиях и пойманных в бурлящую воду, как в клетку. Эмма закричала, упав на колени, когда увидела тела своих родителей, заключенных в бурлящем водовороте воды, как если бы они были в плотной ловушке из стекл; ее мать казалась вялой и дергалась, а отец протягивал к ней руки через пену и волны…

Эмма сидела выпрямившись, протягивая руку к Кортане, которая лежала на тумбочке. Ее рука соскользнула, и, зазвенев, меч упал на пол. Охотница потянулась к прикроватной лампе и включила ее.

Мягкий янтарный свет заполнил комнату. Она огляделась, моргая. Эмма уснула в пижаме, на заправленной кровати.

Скинув ноги через край кровати, она потерла глаза. Свет падал на дверь ее открытого шкафа, Эмма снова опустилась на кровать, ожидая Джулса.

Ей не терпелось показать фотографии Джулиану. Она могла бы сказать все, что угодно, лишь бы услышать его голос: успокаивающий, родной, любящий. Чтобы он помог ей разобраться в том, что делать дальше.

Но Джулиан не пришел.

Она встала, взяв свитер со стула. Мимолетный взгляд на часы на тумбочке подсказал ей, что было около трех часов ночи. Поморщившись, Эмма выскользнула в коридор.

Там было темно и тихо. Ни одной полоски света под дверными проемами не виднелось – все спали. Она двинулась по коридору в комнату Джулиана, толкнула дверь и проскользнула внутрь.

У нее не было полной уверенности в том, что он там. Она думала, что ее парабатай, возможно, пошел в свою студию – наверняка он скучал по живописи – но Джулс спал, растянувшись на кровати.

В комнате было светлее, чем в коридоре. В окне виднелась луна, нависшая над горой, и ее освещение окрашивало все в комнате в серебро. Вьющиеся темные волосы Джулиана рассыпались по подушке, его ресницы были безупречно черными. Они лежали на его скулах, тонкие и мягкие, словно посыпанные сажей.

Рука закинута за голову, футболка задралась вверх. Эмма отвела взгляд от голой кожи, что виднелась из-под футболки, и забралась на кровать, дотронувшись до его плеча.

- Джулиан, - тихо позвала она. - Джулс.

Он пошевелился, медленно открыв глаза. В лунном свете они выглядели серебристо-серыми, как у Тая.

- Эмма, - сказал он, его голос звучал хрипло ото сна.