Леди, леди, это я!

Калмз-Пойнт не мог похвастаться столь великой «родословной» — откуда пошло это название толком неизвестно. Известно лишь, что долгое время на этом островке примыкающему к большому острову Айсола вообще никто не жил. Населяли островок лишь дикие звери, рыскавшие в лесных дебрях в поисках добычи. Городские жители между собой называли этот безлюдный островок, расположенный по другую сторону реки Харб, — Калмз-Пойнт, т. е. уголок покоя. Затем несколько отважных авантюристов очистили островные дебри от всякого зверья, разбили пару палаток и начали там размножаться. Нормальное начало для любого предместья крупного города: через некоторое время, когда местное племя увеличится, можно подать ходатайство в городской совет о налаживании паромного сообщения, а если на островке произойдет бум рождаемости, то можно даже надеяться на строительство моста с «большой землей».

Берт Клинг направлялся в Риверхед, где жила миссис Джозеф Векслер. В старые времена первых голландских поселенцев верхняя часть острова Айсола попала под покровительство человека по имени Риерхерт. Фермы Риерхерта были расположены на хорошей земле, обогащенной вулканическими породами. С ростом города Риерхерт распродал часть своих земель, а часть безвозмездно передал городу. В конце концов, все эти окрестности постепенно отошли к городу. Риерхерт — труднопроизносимое название. Поэтому уже к 1917 году, когда любые слова, мало-мальски указывающие на свое немецкое происхождения, вышли из моды, Риерхерт стал именоваться Риверхедом, т. е. исток реки. В общем, кое-какая вода в Риверхеде была. Водой звался ручеек под громким названием «Файв-Майл-Понд», т. е. пруд в пять миль. Стоит отметить, что ни в ширину, ни в длину, ни в какую-либо другую сторону, подобными размерами он не обладал. Это просто был ручеек под названием Файв-Майл-Понд, мирно протекавший по району под названием Риверхед, где не было никакого истока реки.

Странная вещь — большой город. Глупо здесь искать логические соответствия.

Миссис Векслер жила в большом многоквартирном доме с обширным двором перед входом, где по бокам стояли огромные каменные горшки для цветов, в которых не было ни единого цветка. Клинг прошел через двор мимо каменных горшков и вошел в вестибюль. Найдя табличку с именем «Джозеф Векслер, квартира 4А», он нажал кнопку звонка. Замок на внутренней двери вестибюля послушно открылся, и Клинг отправился на четвертый этаж.

Остановившись перед нужной дверью, он глубоко вздохнул и постучал.

Дверь открыла женщина.

Она с любопытством осмотрела Клинга и спросила:

— Да?

— Миссис Векслер.

— Нет? — Ее интонация оставалась вопросительной. — Это вы наш новый раввин?

— Что такое?

— Новый…

— Нет, простите, я из полиции.

— А-а, — женщина немного помолчала, — тогда вам, наверное, нужна Руфь?

— Это имя миссис Векслер?

— Да.

— Именно ее мне и хотелось бы видеть, — сказал Клинг.

— Видите ли… — казалось, женщина смутилась. — Она… видите ли… у нас шивах. Вы случайно… не еврей?

— Нет.

— У нас семидневный траур по усопшему. По Джозефу. Я его сестра. Я думаю, что было бы лучше, если бы вы выбрали другое время…

— Мадам, я бы был искренне признателен вам, если бы мог поговорить с миссис Векслер сейчас. Я… я понимаю… но…

Неожиданно он почувствовал острое желание уйти. Ему не хотелось вторгаться в атмосферу скорби этого дома. Но потом он подумал: уйду — и убийца получит на руки козырь времени.

— Пожалуйста, я вас очень прошу, мне необходимо увидеть ее сейчас? — попросил он. — Пожалуйста, попросите ее?

— Я спрошу ее, — сказала женщина и закрыла за собой дверь.

Клинг остался ждать в коридоре. Жизнь многоквартирного дома бурлила вокруг него — кругом раздавались звуки голосов и стуки дверей. Это был гул жизни. А за закрытой дверью 4А стояла гробовая тишина.

По лестнице на площадку поднялся молодой человек с книгой под мышкой. Он многозначительно кивнул Клингу, остановился рядом с ним и спросил:

— Здесь живут Векслеры?

— Да.

— Благодарю вас.

Он постучал в дверь. Ожидая, пока кто-нибудь откликнется на его звонок, он аккуратно прикоснулся к мезузе — клочку пергамента с молитвой, прикрепленной к дверному наличнику. Они стояли молча и ждали. Откуда-то сверху какая-то женщина кричала своему сыну, который был на улице: «Мартин! Поднимись и надень свитер!» А внутри квартиры 4А все было тихо. Молодой человек постучал вновь. За дверью послышались шаги. Сестра Джозефа Векслера открыла дверь, посмотрела сначала на Клинга, потом на пришедшего:

— Вы — раввин? — спросила она.

— Да, — ответил молодой человек.

— Входите, пожалуйста, реббе, — сказала она.

Затем она обратилась к Клингу:

— Руфь сказала, что поговорит с вами, мистер… извините, как ваше имя?

— Клинг.

— Да. Мистер Клинг. Мистер Клинг, она только что потеряла мужа. Поэтому… пожалуйста… будьте добры…?

— Конечно, я понимаю, — сказал Клинг.

— Тогда входите, пожалуйста.