Леди чародейка

– Мне это уже не поможет. Я уже неотделим от этого чудовища, моя плоть стала частью замка. Я уже не жилец, леди. Мое сердце бьется только потому, что так нужно Ламьель. Мертвые для нее бесполезны, а живые…

– Это источник ее силы, – закончила я за него.

Пленник наверняка кивнул бы, если бы его затылок не был вмурован в стену.

– Я могу помочь вам, – неожиданно сказал он. – Хотя не представляю, каким нужно быть храбрецом или сумасшедшим, чтобы решиться на убийство Ламьель.

– Думаю, во мне есть понемногу и от первого, и от второго, – пожимая плечами, сказала я.

Пленник хрипло рассмеялся.

– Мне это знакомо. Мы с отцом хотели сбежать из замка колдуньи, а другие и слышать не желали о том, чтобы помочь нам. Пришлось все делать самостоятельно. Отец потратил на создание карты полжизни, но не успел ею воспользоваться. Мы собирались бежать, когда меня схватили – кто-то предал меня, рассказал о моем плане побега. Всю необходимую информацию о расположении комнат узнавал я, поэтому о причастности отца никто так и не узнал. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Последние слова он произнес глухо, едва различимо. Долгий разговор выпил из него остатки сил: по бледному лицу стекали дорожки пота, дыхание участилось. Я вновь поднесла флягу с водой к его губам, и он прильнул к ней, наградив меня благодарным взглядом.

– И что там, в этой карте? – нетерпеливо спросил Алистер. – Она приведет нас к Ламьель?

– Создавал я ее, конечно, не для этого, но да. Карта – это план замка.– Здешние называют этажи замка городами – от Первого до Шестого или присваивая им свои собственные названия. – Узник прикрыл глаза, помолчал, восстанавливая дыхание. С видимым усилием продолжил: – Многие комнаты – обманки, многие заперты. Лестницы, ведущие на следующий этаж, расположены хаотично и тщательно спрятаны. Все для того, чтобы никто никогда не смог добраться до покоев Ламьель… до тех пор, пока она этого сама не пожелает. Вот только тот, кто однажды попал к ней, вернуться может разве что в подземелья замка. Вы даже представить себе не можете, каких усилий моему отцу стоило создать эту карту. Жаль, что она не помогла ему бежать, а мне – выжить. Уверен, теперь, после моего заточения, Ламьель не сводит с отца глаз. А он никогда не решится сбежать, оставив меня здесь…

– Мы поможем вам, – убежденно сказала я. – И тебе, и твоему отцу.

Пленник невесело усмехнулся.

– То, что вы видите перед собой – это все, что от меня осталось. Если убить Ламьель, чему я буду только рад, Исполин освободится от ее проклятия и оживет. В тот же самый миг мое тело лишится той его половины, что вросла в камень. Думаю, леди, вы представляете, как мало тогда от меня останется. И никакая магия уже не сможет мне помочь.

– Не может быть, что ничего нельзя придумать! – в отчаянии воскликнула я. До боли прикусила губу: видела по его глазам – все бесполезно.

– Просто покончите со всем этим, – глухо сказал он. – Убейте меня.

Я знала, что он попросит об этом. Но, услышав, почувствовала, как леденеют пальцы. Я видела его боль, понимала, что иного выхода нет – как бы мне – и ему самому – ни хотелось обратного. И все же сказала:

– Я не смогу. Прости.

Пальцы, державшие кинжал за рукоять, свело – от того, как сильно я его сжимала. Даже зная, что быстрая смерть куда милосерднее смерти медленной и мучительной, я не могла пролить кровь невинного.

– Я смогу.

Я подняла глаза на Алистера, но он избегал встречаться со мной взглядом. Просто взял кинжал из моей ладони и крепко зажал в своей. А я вдруг поняла: он держит в руках сердце своей дочери.

– Ты действительно этого хочешь?

– Хочу. – Во взгляде узника не было ни сомнения, ни страха. – Найдите отца. Его зовут Отриган Даррел, он живет на втором ярусе замка, который мы, его жители, называем Городом Ветров. Передайте отцу… что я люблю его. И… удачи вам. Она вам пригодится.

Алистер замахнулся, а я так и не смогла заставить себя отвести взгляд. Отрешенно смотрела, как лезвие, сияющее рубиновым светом, вонзается в грудь узника.

А мы даже не узнали его имени.

Глава тридцать седьмая. Исполин

Ниша с узником осталась позади. Я искренне надеялась, что он обрел покой. Жаль только, что мы не пришли в замок Ламьель раньше – когда еще можно было спасти его от смертельных объятий заколдованного Исполина.

Блуждая по полутемному коридору подземелья, я вдруг с холодной отчетливостью поняла, что ровным счетом ничего не знаю о человеке, в которого меня так несвоевременно угораздило влюбиться.

Что я вообще знала об Алистере? Какие глубокие у него глаза цвета горячего шоколада? Какая сильная хватка рук и крепкий торс под моими ладонями? Что он до сих пор не может забыть о жене, невзирая на годы и ее смерть – от его же проклятия? Что он никогда себя не простит?

Это все, что я знала об Алистере Морэ. Так непростительно мало…