Леди чародейка

Мгновением спустя я увидела ее – юную фарфоровую куколку с неизменной скрипкой в руках. И… Конто, которого она вела на поводке, украшенным похожими на топазы камнями – или, что более вероятно, фигурными кусочками льда.

Во мне вскипела ярость. Да как она смела? Позабыв обо всем, я выпрямилась во весь рост, глядя вслед спускающейся по лестнице сирене и пылая от возмущения.

Ну все, Скрипачка, тебе несдобровать. Ты ответишь за то, что вела моего друга на поводке, как какую-то псину!

Я знала, что нужно делать. Если скрипка – голос немой сирены, данный ей взамен отобранного Ламьель, значит, нужно лишить ее голоса. Снова.

Глава двадцать девятая. Обитель ледяных джиннов

Паоло с тревогой наблюдал за моими манипуляциями. Я сломала все ногти под корень, но так и не смогла открыть дверь, ведущую в спальню сирены -- скованная льдом, она не желала поддаваться.

Вынула из ножен кинжал из сердца Истинного Дара, подержала на ладони, ощущая его вес. Что, если лед покроет лезвие, как прежде – поверхность часов Алистера, и кинжал станет бесполезным?

Я колебалась. Ведь моя конечная цель – не Скрипачка, а Ламьель. Но и бросить детей одних в Ледяной Пустыне, где их единственными спутниками будут ледяные джинны, вселяющиеся в их тела в отчаянной попытке согреться, и фанатично преданная Ламьель сирена, я просто не могла.

Приняв решение, я вонзила рубиновый клинок в крохотную щель между створками двери. Рукоять мгновенно стала обжигающе холодной. Вскрикнув, я отняла руку, наблюдая как иней покрывает кинжал, по-прежнему торчащий в двери, причудливым узором.

Происходило то, чего я так боялась – магия Ледяной Пустыни пыталась подавить магию Истинного Дара.

Но я зря недооценивала силу последнего. По кромке инеевого рисунка побежали яркие рубиновые всполохи. Покрывший рукоять лед захрустел, будто признавая свое поражение. Рубиновые искры переметнулись с клинка на дверь. Они складывались в причудливые линии, словно жилы пронизывающие поверхность оледеневшей двери. И кровь, бегущая по этим жилам – Истинный Дар, – была способна растопить любой лед.

За моей спиной восторженно ахнул Паоло. Сейчас как никогда я разделяла его чувства. Привыкнуть к чудесам за такой короткий срок невозможно, и где-то в глубине души я все еще оставалась маленькой девочкой, которая восхищенно наблюдала за творящимся вокруг волшебством.

Дверь распахнулась, кинжал со звоном упал на пол. Я порывисто обернулась, но никто из детей никак на шум не среагировал, словно и вовсе его не слышал. Сунув клинок обратно в ножны, я приблизилась ко входу в покои Скрипачки, взглянула на дверь.

Стоило мне только отнять кинжал, и лед вновь начал сковывать дверь неприступной печатью. Створки потянулись друг к другу, проем все уменьшался.

– Дверь сейчас захлопнется, – торопливо проговорила я. – Паоло, оставайся снаружи и приглядывай за сестрой. Будь готов. – Я не уточняла, к чему, потому что и сама пока не знала.

– Что ты собираешься делать?

– Понятия не имею, – отозвалась я, переступая порог спальни. – Что-нибудь придумаю.

Дверь захлопнулась за спиной, лишив меня возможности услышать ответ Паоло.

Я с интересом огляделась вокруг. У окна стоял роскошный трельяж – наша юная сирена, по всей видимости, обладала толикой нарциссизма. Распахнула сворки огромного шкафа, сквозь толстое полупрозрачное стекло – лед, конечно же, это был лед, – видя его содержимое: десятки тонких платьицев, покачивающихся на вешалках. В дальнем углу комнаты рассмотрела внушительных размеров ванную, в которой комфортно уместился бы и рослый мужчина. Ванная была наполнена до самых краев, но поверхность воды затянуло корочкой льда.

Большую часть комнаты занимала огромная кровать с балдахином из инея. Сотканное из изморози кружевное покрывало доставало до самого пола. Вот оно, мое укрытие.

Не теряя времени даром – кто знает, как скоро вернется сирена, и услышу ли я ее шаги за толстой дверью изо льда, – я скользнула под кровать. Места там оказалось предостаточно, а сквозь кружево покрывала пробивался робкий свет.

Я опустила веки, давая глазам немного отдохнуть, и принялась ждать.

Поразительно, но я умудрилась задремать! Сказалась многодневная усталость и напряжение, беспрестанно давящее изнутри. Я вспомнила собственные слова, сказанные Паоло и невольно улыбнулась. Когда все закончится, я сама просплю целые сутки, а потом еще неделю позволю себе валяться на кровати, смотреть сериалы и есть фисташковое мороженное. Никаких сирен, ледяных джиннов и колдуний.

От сладких грез меня отвлекло уже до боли знакомое похрустывание – дверь в спальню открывалась. Сердце забилось испуганной пташкой, но я быстро взяла себя в руки. Мне никак нельзя сейчас поддаваться страху.

Легкие шаги в полной тишине замка звучали подобно грому. Скрип кожаных сандалий, шелест мягких лап. Скрипачка и Конто.

Лежа совершенно неподвижно, даже дыша через раз, я максимально напрягла слух. Закрыла глаза, чтобы полностью сосредоточиться на внешних звуках. Различила легкий стук – кажется, на пол упал поводок, на котором сирена вела Конто. Чертова позерка.