Леди чародейка

Я начала возражать, при этом отчетливо чувствуя, насколько же устала – напряжение последних дней сильно сказалось на моем состоянии. Но вместе с тем, мне безумно не хотелось оставлять Ари.

– В моем доме с твоей спутницей ничего не случится, – будто услышав мои мысли, мягко сказал нуариец, – а тебе просто необходим сон.

Я все еще медлила – не хотела пропустить момент, когда Ари очнется.

– Я побуду с ней, – заверил меня Конто, преданно глядя на беловолосую Хранительницу. – Мне отдых нужен куда меньше, чем вам.

В конце концов я сдалась. Целитель, представившийся Гвеллом, отвел меня в одну из гостевых комнат. Я легла на расстеленное посреди комнаты облако, и оно тут же обняло меня, как невероятно мягкое пуховое одеяло. Я позволила себе улыбку – кто из моих знакомых мог похвастаться тем, что спал в облаках?

Глава двадцать третья. Кошмары во сне и наяву

Я снова видела его. Снова смотрела в карие глаза, полные беспросветной грусти и усталости. К моему облегчению, мы находились не посреди озера – меня радовало, что участь быть утопленной, пусть даже и во сне-видении, мне не грозит.

Его взгляд изменился. Не знаю, почему, но меня это тревожило.

Мы находились в особняке, на балконе. Взявшись за руки, смотрели вдаль, на заходящее солнце, окрасившее небо в золотисто-алые цвета. Воздух был напоен ароматами распустившихся под окном цветов, ветер ласково обдувал лицо, мягко ероша волосы. Мистер Морэ переплел свои пальцы с моими. Мне было так хорошо и спокойно… Но стоило только вспомнить, что молодая женщина, которая стоит сейчас напротив Алистера, имеет чужое лицо и говорит чужим голосом, и моя радость поблекла.

Его жена. Теперь я точно знала, что смотрю на мир ее глазами. Связанная с мистером Морэ странными узами, крепче золотой цепочки на его часах, я бесстыдно вторгалась в их общие воспоминания.

– Ты снова со мной, – прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы. Светлые волосы. – Они хотят отобрать тебя у меня. Но я им не позволю.

Я боялась, что своими словами могу разрушить связывающие нас нити, и мне не позволят больше видеть Алистера в своих странных видениях. А это было мне необходимо – я должна была знать, что он все еще жив.

Это было неправильно, противоречило истинному ходу вещей, и все же я посмела нарушить верное течение чужих воспоминаний. Я должна была предупредить его. Но как же тяжело давались слова!

– Пустота. – В горло словно вонзились тысячи острых стекол. Обжигающих холодом льдинок, которые мешали мне говорить. Замораживали слова прежде, чем они успели сорваться с языка. – Вы в Пустоте. Вам надо бежать.

Силы кончились, и в тот же самый миг неправильное воспоминание начало стремительно таять. Белая дымка заполонила предзакатное небо, затем края балкона, на котором мы стояли. Последним она поглотила Алистера.

– Нет! – крикнула я, но мой крик потонул в абсолютной тишине.

Я взглянула вниз и увидела под собой белую пропасть. И я падала, падала, падала…

– Беатрис! – Кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Я с трудом разлепила веки и увидела склонившегося надо мной Конто. Выглядел он не на шутку встревоженным.

– Ты кричала! Должно быть, тебе снился кошмар.

Перед глазами всплыло лицо Алистера Морэ – красивое своей особой, мрачной красотой. Его влюбленный взгляд – посвященный, конечно же, не мне.

– Не совсем, – пробормотала я.

Снежный барс казался озадаченным, но ничего объяснять я не стала.

– Как Ари?

– Плохо, – помрачнел Конто. – Ей явно очень больно. Гвелл, правда, говорит, что то, что происходит с ней – совершенно нормально. Горгат вытягивает яд, и процесс этот болезненный.

Я с неохотой выбралась из воздушной постели, и направилась в зал, где лежала кошка-метаморф.

Несколько часов Ари провела в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Это время показалось мне вечностью – смотреть на то, как смертельно бледная Хранительница мечется по кровати, крича от боли, просто невыносимо. Белая ткань покраснела от крови, но яда почему-то не было.

Несколько раз Ари приходила в себя, но от боли не могла даже говорить. Потом вновь теряла сознание. Было больно смотреть на ее мучения, еще больнее – осознавать, что Ари может не выжить – слишком долго яд жил в ее теле, слишком древним и могущественным существом был его носитель – драккадо.

Ближе к закату я вдруг обратила внимание, что лицо Хранительницы немного порозовело, а крики и стоны стихли. Заметил это и Гвелл. Под нашими пристальными взглядами начал разматывать ткань на ноге Ари.

Я нетерпеливо подалась вперед. Листья горгата из красных стали темно–зелеными. Как объяснил Гвелл – они впитали весь яд в себя и их теперь необходимо было сжечь. Когда целитель освободил тело Ари от листьев, я увидела, что черные прежде вены под бледной кожей приобрели привычный голубой цвет, а ранка затянулась.

Однако следующие слова Гвелла разбили мою надежду на скорое выздоровление Ари.

– Листья вытянули яд из раны, но ее тело уже ослаблено им. Теперь ей необходимо выпить зелье, которое восстановит ее силы и вернет способность призывать магию.