Леди чародейка

Иногда я чувствовала, что он смотрит на меня, когда я не вижу. Иногда наши руки соприкасались, рождая волнение и необычное щекочущее ощущение где-то в животе. Вот только понять, что чувствует в этот момент он сам, мне никак не удавалось. Слишком привычным для Алистера Морэ было прятать глубоко внутри свои эмоции и чувства.

Черной пантерой на мягких лапах подкралась ночь. И как только отгорел костер заката, озеро, на берегу которого мы устроили привал, начало... исчезать. Но за несколько мгновений до того, как оно испарилось, будто вспугнутое ночью и решившее поиграть с ней в прятки, из прозрачных вод вынырнул шпиль, который увлек за собой и всю остальную башню. Она все росла и росла, словно невидимый творец тянул ее за наконечник. Обитель Оракула и впрямь напоминала исполинских размеров иглу – невероятно длинная и тонкая, отлитая из странного серебристого материала, похожего на сталь. Она все поднималась вверх, пока шпиль не затерялся в разлитых по небу чернилах с мерцающими вкраплениями звезд. Каждый из нас – даже вечно скептически настроенная Ари – неотрывно следил за этой завораживающей картиной.

Когда прекратилось движение башни-иглы, подобной показавшемуся из земли ростку диковинного стального цветка, иссохло и озеро. Путь к обители Оракула был открыт.

Мы не медлили ни секунды: не сговариваясь, направились вперед – к виднеющейся у подножия башни арки. Через несколько минут я уже ступила на первую ступеньку лестницы, которая спиралью уходила ввысь. Чтобы скрасить томительный подъем наверх, я начала считать ступени. На сотой сдалась и переключилась на разыгравшийся между Ари и Конто спор. Конто отчаянно защищал Оракула, тогда как Ари предпочла обвинить ее во всех бедах.

– Она сознательно отгородилась от людей, вместо того, чтобы помогать им избежать трагедий и личных несчастий. А могла бы стать странствующей пророчицей…

Снежный барс, подметая ступени недовольно дергающимся хвостом, парировал:

– При всем моем уважении, прелестная леди, но магия Оракула наверняка подчиняется своим собственным законам, и никаким другим. Если Оракул не покидает своей башни, значит, она просто не может этого сделать.

– Хватит разливаться соловьем, – насмешливо бросила Ари. – Оракул все равно тебя не слышит.

Конто пробурчал что-то недовольное, но кошка-Хранительница даже ухом не повела. Я усмехнулась и продолжила осточертевший уже подъем наверх.

В какой-то момент, засмотревшись на спорящих Конто и Ари (теперь предметом их спора была созданная Леди Ночь реальность, а точнее, чары, которые позволили ее сотворить), я споткнулась об очередную, по ощущениям, тысячную по счету ступеньку. Не удержала равновесия и едва не упала. Чьи-то руки (хотя даже в момент падения я понимала, кому они принадлежат) обхватили мою талию, потянули на себя. Пусть и в последний момент, но Алистер все же спас меня от эпичного приземления на ступеньки.

Я перевела дыхание и кивнула – сердце все еще колотилось в горле.

– Прости, чуть не опоздал, – смущенно сказал Алистер. – Все еще до конца не могу привыкнуть к тому, что могу спокойно прикасаться к людям... к тебе.

С моих губ чуть не сорвалось: «А хотел бы прикасаться?» Разумеется, я промолчала. И дело было не только в идущих впереди метаморфах. Я победила Ламьель, забрала себе частицу ее сил... но все еще не могла решиться и задать Алистеру терзающий меня вопрос – что происходит между нами?

Боялась услышать ответ. Боялась, что мое, пусть и не хрустальное, сердце... разобьется.

Поэтому я просто улыбнулась, сквозь тонкую ткань рубашки ощущая тепло его рук. Алистер тут же разомкнул объятья, лишая меня тепла. Мне ничего не оставалось делать, как развернуться и продолжить подъем.

Когда мы наконец достигли верха, из сил выбились все. Пожалуй, Конто был единственным из нас, кто не запыхался, но и он уже не так бодро вышагивал вперед по ступеням. Поэтому ничего удивительного в том, что, как только перед нами появилась погруженная в полумрак комната – единственная на всю исполинскую башню – мы вздохнули с облегчением.

Крыша здесь была прозрачной – или отсутствовала вовсе, а светильниками, разбавляющими чернила ночи, служили звезды. Луна, наверное, скрылась за облаками – если вовсе существовала в этом странном месте. От Ордалона и не такого можно было ожидать...

Из полумрака вынырнула фигура в глухом черном платье – будто фокусник вынул кролика из черной шляпы. Прическа незнакомки олицетворяла ожившее безумие: темные, то ли начесанные, то ли просто лохматые пряди, в которые были вплетены птичьи перья. Глаза чересчур сильно подведены черным, а ногти, выкрашенные в кровавый цвет, такие длинные, что уже начали загибаться. Длинную шею увесили с десяток разнообразных бус, ожерелий и амулетов на простых шнурках. Казалось, Оракул не могла выбрать, какое из украшений надеть, поэтому надела все, что у нее имелись.

– Надо же, давно я не встречала жаждущих получить ответы, – хриплым, будто бы прокуренным голосом сказала она.