Ларе-и-т`аэ

На этот раз Шеррин и Эннеари хохотали вдвоем. Шеррин и не помнила, когда она в последние несколько лет так смеялась... когда она и вообще смеялась за эти годы. А уж хохотать вместе с эльфом ей и вовсе еще не доводилось. Оказывается, это так чудесно — хохотать вместе с эльфом... еще и потому чудесно, что смеется она наполовину над собой, а эльф об этом и знать не знает. До чего же смешно она ошиблась... а она ведь ошиблась — из ответа Эннеари это же ясней ясного. Он вовсе не занимался придворной игрой в «завлеки-красотку»! Он говорил с ней прямо и честно, как с опечаленной девушкой, а не как с намеченной для постельных услад куклой. И его слова вовсе не были выдержкой из путеводителя до ближайшей постели. Они были самими собой... как и Эннеари был самим собой и никем другим... полно, да умеют ли эльфы флиртовать вообще? Нет, они наверное — наверняка даже — умеют ухаживать за девушками... иначе откуда бы столько сказок взялось о любви эльфа и смертной? Но вот флиртовать, как это делают люди... как это делают очень глупые люди... флиртовать, соблюдая самый постылый из всех ритуалов... навряд ли. Скорей уж эльф в компании гнома и в самом деле возьмется разводить овец.

Чего у эльфов ну никак не отнимешь — девушек смешить они и в самом деле умеют. Вот только Эннеари прибегнул к этому нелегкому искусству в первый раз в жизни. Дома, в беспечальной Долине, у него не было на то необходимости, а в Луговине — времени. До отмены Запрета он и вообще почти не виделся с людьми, разве что мимолетно и по делу — до девушек ли тут? А когда Запрета не стало, его место заняли укоры совести за совершенное другими — и Арьен, бывая в Луговине, при всей своей тяге к людям едва ли их не сторонился. Нет, не доводилось ему до сих пор смешить девушек. И уж тем более ему не доводилось смешить девушек, когда скулы каменеют от ярости. Шуточки, улыбки, болтовня непринужденная... чего Эннеари стоило припомнить хотя бы историю про слона, каких неимоверных усилий... да слон с ней, с историей! — чего ему стоило закинуть лук за спину, а не выхватить из колчана еще одну стрелу, а следом еще и не одну... о Свет и Тьма — и откуда только берутся такие поганцы?

Король Риэрна Эннеари сразу не понравился, сразу — и крепко. Настолько не понравился, что на свиту его Арьен и внимания толком не обратил. Зря, оказывается. После надо будет с Лерметтом непременно о сегодняшней стычке поговорить. Нельзя оставлять его в неведении.

Но это и впрямь будет после — а сейчас надо отрешиться от давящего гнева, надо улыбнуться легко и беспечально, надо сосредоточиться, вспомнить обещанную Шеррин историю про гнома-овцевода... а еще лучше про пьяного барсука и эльфийские сапоги. И неважно, что истории глупее Арьен отродясь не слыхивал — зато рассмешить она способна кого угодно. Даже ее высочество принцессу Адейны.

— Постой! — Шеррин вскинула голову. — К Старой Галерее надо взять направо. Нам не в эту сторону...

— Именно в эту, — улыбнулся в ответ Эннеари — легко и беспечально, как и хотел. — Не ты ведь брала ожерелье — не тебе и возвращать. Да и как ты объяснять станешь, откуда оно к тебе попало?

— Я... скажу, что нашла его на парковой дорожке. — Видно было, что Шеррин только теперь задумалась над последствиями мерзкой проделки юных свинтусов из самых знатных семейств Риэрна. Сказать всю правду как она есть невозможно, немыслимо — но ведь и принять на себя чужое преступление недопустимо. Тень его падет не только на саму Шеррин, но и на всю Адейну.

— О да, — кротко согласился Эннеари. — Вероятно, ему вспала охота прогуляться по дворцовому парку — а когда оно притомилось и рухнуло в изнеможении под кустик, ты любезно утерла ему слезы отчаяния и помогла вернуться домой. Что ты такое говоришь — нашла! Это ведь не просто безделушка, а священный талисман. Его невозможно прихватить с собой случайно, по ошибке или по рассеянности — а потерять или выронить случайно тем более.

Все-таки не сдержал Арьен своего гнева. Стоило ему только подумать, заговорить только о пакостной выходке — и куда все самообладание подевалось? Он не хотел ехидничать — да и не заслужила эта измученная усталая девушка ни одного язвительного слова! Само с уст сорвалось... Эннеари внутренне напрягся, ожидая возмездия за свою несдержанность — вот сейчас лицо Шеррин снова искривится гримасой привычного самообладания, оцепенеет... ох, Арьен — да когда же ты научишься держать себя в руках!

К изумлению Эннеари, Шеррин усмехнулась ему в ответ — может, не очень весело, но усмехнулась. Вот и гадай теперь, отчего она не обиделась на его дерзость. Все-таки люди — совершенно непостижимые существа... а девушки тем более.

— Принцесса ни в коем случае не должна лгать, — в тон Эннеари откликнулась Шеррин. — Этикет не дозволяет. Принцесса не должна лгать, ибо это позорно. Равно как и говорить правду — это неприлично. И уж тем более принцесса не должна отмалчиваться — это невежливо. Замечательное поучение. Словно нарочно к нынешнему случаю выдумано. Вот только что принцессе делать, если нельзя ни молчать, ни врать, ни правду говорить?