Ларе-и-т`аэ

Вздумай эльф неожиданно ударить Шеррин по лицу, ей и то бы не сделалось так больно. Так больно — и так гадко. Контраст между сказкой и жизнью был так мучителен, что, казалось, хуже и быть не может. Оказалось, может — и еще как! Действительность смеялась над ней куда более жестоко. Песня с одних уст слетела, а к другим ее вовек не прижмешь... и велика ли беда, что песня — не губы, а их дыхание, что твоих губ она не согреет, улетая от них прочь, расставаясь, покидая? Зато она согреет душу всякий раз, когда вспомнится даже ненароком... песню можно вспоминать... да, от песен и сказок подчас бывает больно, иной раз почти невыносимо — но эта боль смывает с сердца мертвечину, и оно бьется привольнее прежнего. До сих пор Шеррин думалось, что Эннеари протянул к ней руку именно из такой сказки... а теперь по всему выходило, что вовсе даже из жизни! Из той самой жизни, где не продохнуть от потных глаз и липких улыбочек. Из жизни, тасующей безмозглые тела, словно карты в колоде — и словно картам, им все равно, кому с кем лежать. Из жизни, тусклой от неизбежной, неизбывной пошлости флирта, утробных баритонов и слащавых тенорков, натренированно выводящих фистулой: «Краса-а-авица... ну почему-у вы такая печа-альная?»

— Эльфам так не нравятся печальные девушки? — резко осведомилась Шеррин.

— Эльфам нравятся всякие девушки, — безмятежно ответил Эннеари. — Веселые — потому что они так чудесно смеются. А печальные — потому что их так чудесно смешить.

Хотела бы я посмотреть на того, кому удастся меня рассмешить, мрачно подумала Шеррин.

— Да вот хотя бы, — беспечно улыбнулся Эннеари, — вы никогда не слышали, как эльф решил подарить слона дочке мельника?

О нет, мысленно взмолилась Шеррин, только не это! Только не анекдоты... сказочный лучник не должен вести себя, как пустоголовый придворный вертопрах, не должен! Пожалуйста, ну пожалуйста...

— Нет... — прошептала она. — Нет...

— Это немного дурацкая история, — чуть смущенно признался эльф.

Ну так и есть!

— Честно говоря, ужасно дурацкая. Но почему-то очень смешная. Так вот, — Эннеари приумолк на долю мгновения. — Один эльф пришел на мельницу...

Шериин думала, что анекдотов на своем, пусть и недолгом, веку наслушалась предовольно. Всяких — от придворных до казарменных. Оказывается, не всяких. Ничего даже отдаленно похожего на эльфийские анекдоты, она отродясь не слышала, более того — вообразить себе не могла. Нет, что дареный слон всенепременно обсыплется мукой с ног до головы, она как раз догадалась. Но вот что учинила в ответ дочка мельника... а в особенности что сказал эльф, выбираясь из-под белого от муки слоновьего уха... и уж тем более что сказал слон...

Сначала Шеррин показалось, что она просто-напросто ослышалась. Потом она мысленно повторила последнюю фразу. А потом согнулась пополам от хохота.

Когда она распрямилась, на глазах ее от смеха выступили крупные слезы. Но они не мешали ей видеть Эннеари — совсем даже наоборот. Есть, наверное, что-то такое, что можно увидеть ясно только если распрямиться.

Нет, эльф был не сказочный, а самый что ни на есть настоящий. Сказка то и дело норовит расплыться туманом, а Эннеари ничуть не собирался испаряться. И облекало его не призрачное золото волшебных одеяний, а обыкновенная одежда, удобная и явно привычная. С узким потертым ремешком поверх темных волос, как это принято у лучников. С небрежно распахнутым воротом темно-зеленой рубашки — и как только эльфу не холодно? С широкими, выше локтя подобранными рукавами, ничуть не волшебными, настоящими... и руки тоже были настоящими — крепкие пальцы стрелка, узкие сильные запястья, сгиб локтя с едва заметным голубым росчерком вены...

Шеррин утерла слезы и перевела дыхание.

— Я же говорил, что это ужасно дурацкая история, — благовоспитанным тоном заметил эльф.

Шеррин снова рассмеялась. Эннеари улыбнулся ей в ответ и снова напустил на себя вид серьезный и невозмутимый.

— Но я могу рассказать что-нибудь другое, — предложил он. — Например, как эльф и гном решили разводить овец.

— А что, такое бывает? — Шеррин засмеялась опять. Нет, что ни говори, а эльфы умеют смешить девушек.

— Думаю, на самом деле все-таки нет, — сознался Эннеари. — Рассказать?

— Послушай, — неожиданно для самой себя промолвила Шеррин, даже не заметив, что обратилась к Эннеари на «ты». — Я тебя о другом спросить хочу... надеюсь, ты не собираешься показать мне, как прекрасен город Найлисс?

— Вот уж нет! — беспечно ухмыльнулся эльф. — Это не ко мне. Если хочешь, чтобы тебе показали Найлисс, я Лоайре попрошу. От меня в таком деле толку никакого. Если я вижу что-то прекрасное, я могу только восхищаться — так ведь это ты и сама умеешь. А Лоайре тебе такого понарасскажет про каждый камень — заслушаешься. Он ведь умница и в зодчестве разбирается получше гномов. Представляешь, — благоговейно добавил Эннеари, — он даже знает, что такое пилястры.