Ларе-и-т`аэ

Если бы! Если бы только Мавер оказалась права, и весть действительно предназначалась ей... и значила именно то, что сказала старшая предстоятельница! А даже если и нет — Арнет уже была готова к любому исходу. В конце концов, двадцать лет безнадежной любви могут кого угодно измучить и состарить до срока.

Впервые Арнет увидела короля едва ли не в самом начале его царствования. Двенадцатилетняя девчонка прыгала, как маленькая, и хлопала в ладоши в ожидании небывалого праздника — подумать только, жребий пал на их провинцию! Именно здесь новый король проведет свою первую борозду в ритуале весенней вспашки! Между прочим, говорят, что король совсем еще молодой, едва восемнадцать исполнилось... вот бы посмотреть — ну хоть одним бы глазком взглянуть... увидеть, как обнаженный до пояса юный государь, налегая на ручки плуга, проводит свою первую борозду — такую же безупречную, как и он сам... увидеть — и потерять себя, потерять бесповоротно, расстаться со своим сердцем... потому что оно уезжает в столицу вместе с королем, а голенастая провинциальная девчонка стоит возле королевской борозды, пугало-пугалом, и не знает, как сойти с места.

Именно поэтому Арнет решила стать послушницей в Храме Земли. Призвание? Да бросьте вы... это у Мавер — призвание, а у Арнет ничего, кроме любви и смутной надежды. Ведь если она когда-нибудь станет младшей хотя бы предстоятельницей, ей может выпасть возможность съездить в столицу, в главный Храм, а то и отправлять в нем службу — опять-таки если жребий падет на их провинцию... и тогда она сможет снова увидеть короля, сможет даже говорить с ним — пусть даже несколько мгновений — разве их не достаточно, чтобы посвятить им всю жизнь?

Действительность превзошла полудетские грезы Арнет с невиданным размахом. Она была взята в столичный храм в самом начале своего служения. Она стала предстоятельницей — не младшей, и даже не Старшей, а Верховной. Она виделась с его величеством Аккарфом почти ежедневно и говорила с ним. Но к любимому все это не приблизило ее и на единый миг.

А все из-за того, что наследным королем Аккарф не был. После того, как моровое поветрие в одночасье скосило всю королевскую семью, не оставив ни одного наследника прежней династии, Аккарф был возведен на престол по закону. Если наследников нет, новую династию начинает сын Верховной предстоятельницы. Одна беда — предшественница Мавер была замужем за служителем Бога Смерти. Вот уже двадцать лет минуло, а Аккарф до сих пор не женился и детей не завел. Он не знал, достоин ли он начать новую династию — или же его сменит сын следующей предстоятельницы, как он когда-то принял бразды правления из мертвых рук прежней династии. Дитя смерти, смертью возведенное на трон — не дурное ли это знамение для всей страны, особенно в лихую годину, когда храмовые предсказательницы хорошими вестями не балуют? Не стоит ли уйти в могилу бездетным, уступив венец более достойному? Аккарф не единожды молился о ниспослании ему знака — но Отец-Небо не спешил отвечать своему Верховному предстоятелю.

А Арнет ждала.

Двадцать лет ожидания — и не вдали от любимого, а лицом к лицу... двадцать лет почти-близости... почти-близости, сводящей с ума... двадцать лет ежедневной надежды и безумной, нечеловеческой выдержки — улыбаться приветливо, говорить связно, толково и спокойно... и ничем, ничем, ничем себя не выдать!

— Я думаю, это и есть твой шанс, детка, — очень серьезно сказала Мавер. — Не упусти его.

Где-то там, в дальнем конце улицы пели трубы. Их голоса золотыми стрелами летели ввысь, и небесная синева распахивалась им навстречу. Теплый ветерок ласково касался лица, и слезы под его нежным касанием высыхали сами собой. Нет никакой нужды утирать их платком. Да женщина, стоящая возле окна, и вовсе позабыла о белоснежном кусочке шелка, судорожно зажатом в правой руке. Ей не было до него никакого дела. Только одно ее сейчас и занимало: пение труб, предвещавшее скорый отъезд короля — золотое, как поздняя осень.