Ларе-и-т`аэ

— Но почему? — Его высочество принц Орвье, взметнув ресницами, устремил на отца умоляющий взгляд. Ресницы у Орвье были изумительно хороши: пушистые и длинные, как у девушки. Одна беда — аффральский принц никак не мог разобраться, радует его это или скорее огорчает. Оно конечно, девушки от его ресниц просто млеют... но взгляд в тени этих ресниц кажется таким наивным, таким... таким неискушенным. Как же обидно выглядеть несмышленышем! Орвье частенько перед зеркалом пытался придать своему взгляду потребную для наследника престола твердость и решительность — после чего страдал сугубо... до тех пор, пока уста очередной придворной красавицы не приникали с томным вздохом к его длинным, пушистым ресницам.

— Почему?! — вновь едва не возопил Орвье.

— Я же сказал, — желчно откликнулся король. — Много чести. Найлисс и вообще в последнее время слишком многое на себя берет.

— Но после того, как Найлисс замирил нас со степью... — начал было Орвье.

— Вот именно! — раздраженно бросил Аженк. — После того, как Лерметту удалось то, что не удавалось ни одному королю за последние шесть веков! Есть отчего голову высоко держать!

Он поднялся с трона и принялся нервно расхаживать по залу, не в силах унять себя привычным усилием воли.

— А теперь именно Найлисс объявляет Большой Совет — зачем бы в мирное-то время?

Принц непонимающе уставился на Аженка.

— О Боги, — сквозь зубы выдохнул король. — Когда же ты научишься? Тебе бы хоть десятую часть ума найлисского пройдохи — вполне бы приличный король со временем получился. Вот Лерметт, тот не дурак. Он не рисковал ничем. Степь он знает, как не всякий шулер собственную колоду — наизусть. Он не рисковал, о нет! Сыграл наверняка — и сгреб все, что было на столе. А теперь он надбивает ставку.

— Но ведь мир он выиграл для всех нас, — робко возразил Орвье.

— А нынешнее положение Найлисса в Восьмерном союзе — для себя! — его величество Аженк дернул губами. — Позиция Найлисса упрочена, как никогда. Кого мы должны благодарить за прекращение военной угрозы? Лерметта, конечно, кого же еще!

— И Сейгдена, — отважился вставить Орвье.

— Вот именно! — подхватил Аженк. — Лерметта и Сейгдена — но масть разыгрывал все-таки Лерметт. Сейгден ему всего-навсего помогал... вот и подумай, что собой представляет найлисский мальчишка, если суланский лис у него всего-навсего в подручных ходит!

Орвье сглотнул. Король Сулана произвел на него впечатление человека отнюдь не слабохарактерного и очень умного. Действительно, что же это получается, а?

— Он надбивает ставку, — повторил Аженк. — Объявляет Совет — чтобы все короли живехонько притрусили к нему на задних лапках. И гавкали исключительно тогда, когда он им позволит. Нет уж. Аффраль такого унижения не потерпит. Совсем не явиться на Совет Королей нельзя — но я на него не поеду.

— Но я... — взмолился Орвье.

— Что — «но ты»? — Король повернулся на каблуках и устремил на сына исключительно неприятный взгляд.

Орвье потупился и без всякой нужды одернул полы своего бархатного майлета. Золотые мотыльки, вышитые по синему бархатному полю над пестрыми цветами Аффрали, всплеснули ажурными крылышками и замерли.

— Но я... если все обстоит именно так... — принужденно пробормотал принц, — какой я ему противник?

— Никакой. — Аженк слегка взмахнул своей узкой белой рукой, словно подчеркивая этим жестом уничижительный смысл своих слов. — Совершенно никакой. Но ведь это от тебя и не требуется.

— Но... ведь если ехать должен я... — теперь Орвье уже окончательно ничего не понимал.

— Ты вовсе не должен что-то делать, — пояснил Аженк. — Ни в коем случае. И думать даже не смей трепыхаться. Никто не требует, чтобы ты напрягал мозги, которых у тебя нет, проницал ими хитромудрые планы найлисского короля и давал им достойный отпор. Ничуть. Само твое появление на Совете вместо меня — это и есть наш отпор Найлиссу. Наш ответ во всей его полноте.

— И в чем же он заключается? — тоскливо поинтересовался Орвье.

— В том, что Аффраль отказывает Найлиссу в той чести, на которую он претендует, — отчеканил Аженк. — И на Совете им придется обойтись оболтусом-наследничком, а не королем Аффрали. Я не поеду в Найлисс. Много чести.

Принц прерывисто вздохнул — очень тихо, чтобы отец не услышал. С этим ничего не поделаешь. Ехать придется. Но... Боги, как же не хочется! И почему Лерметту вздумалось зажечь беглые огни именно сейчас? Почему не раньше? Или, для разнообразия, не позже? Почему именно осенью, когда в Аффрали начинается череда балов и прочих празднеств?

Орвье вырос не самым умелым воином и уж тем более не дипломатом. Ночью, в предсонных мечтаниях, он созерцал себя и тем, и другим... но в беспощадно сером утреннем тумане ночные грезы делались такими же серыми и тусклыми, а неумолимый рассвет окончательно развеивал их призрачные клочья. Зато в пиршественной зале, зато на охоте или на балу... о, тут Орвье не было равных во всей Аффрали!