Ларе-и-т`аэ

Он и в самом деле понимал, что двигало юношей. Орвье не из тех, кто любит оскорблять женщин... он и вообще не из тех, кто любит оскорблять — и опять-таки, свидетельствует это ну никак уж не о наивности или глупости. Эх, жеребенок — да ты просто-напросто силы своей не знаешь!

— Я на то сослался, что во дворце укромного уголка не сыскать. Повсюду народ толпится — одним словом, неловко, заметят, разговоры пойдут. — Орвье примолк на мгновение, и Аннехара опять слегка кивнул. — А она разулыбалась, будто вот-вот вся на мед изойдет, а потом и говорит, что если только за этим дело стало, то место подходящее есть — в лесу.

— На голой кочке у зайцев здешних под ногами? — хмыкнул великий аргин.

— Нет, — очень серьезно ответил Орвье. — В охотничьем домике. Тайном. Таком тайном, что в Найлиссе никто о нем не знает. Никто. Даже король.

Орвье был прав. Тысячу раз прав. Какая уж там наивность — годовичок, обогнавший взрослого коня, уже не жеребенок!

— Только соваться туда не во всякий день следует, — прежним тоном добавил Орвье, — потому что домик не пустует.

Аннехара поднялся так медленно, словно только что пробудился и увидел, что беспечно проспал целую ночь рядом с ядовитой змеей. Глупая девка по глупости и проболталась... но какое же счастье, что у Орвье хватило ума...

— Она сказала тебе, где этот домик? — глухо осведомился великий аргин.

Орвье понял его мгновенно.

— Не то чтобы точно, — ответил он. — Но найти, пожалуй, смогу.

— Тогда иди оденься потеплей, — велел Аннехара, — и оружие возьми — любое, какое твоей руке привычней.

— Да оно у меня скорее парадное, — слегка растерялся Орвье.

— Лучше парадное, чем непривычное, — отрезал Аннехара. — Нож я тебе хороший дам, а остальное свое бери. Жди меня возле Северных Ворот — в объезд поедем. Чтобы в голову никому не пришло, что мы в лес собрались.

Орвье сосредоточенно кивнул.

— Ты был прав, — дернул уголком рта Аннехара, — с такими новостями ждать недосуг. Лерметт только к ночи освободится. Считай, до завтра толком ничего не узнать.

— А узнать надо, — подхватил Орвье. — Может, она все это нарочно сказала. Дескать, растрезвонит аффральский дурачок... опасно пустыми обвинениями бросаться.

Ты не дурачок, хотел сказать Аннехара — но сказал совсем другое.

— Пустыми — опасно, — кивнул он. — А если не пустыми... как знать, может, счет уже не на дни — на часы идет. Нельзя нам Лерметта дожидаться. Сами нынче же посмотрим, что за место такое и кто в том домике живет.

Джеланн шла по Коридору Ветвей, не таясь. Уж если ты что задумал, последнее это дело — таиться, подкрадываться и вообще делать себя заметным наиболее дурацким способом. Нужно просто идти там, где ты имеешь полное право находиться, идти спокойно и непринужденно с самым что ни на есть обыденным выражением лица. Так, словно бы ничего не изменилось, и ты направляешься не убивать, а просто воды испить — и лучше всего, если ты и впрямь привык утолять жажду именно в этот час. Все знают, что Джеланн не сидится в своих покоях. Что она нередко в самый даже поздний час засиживается в Гостиной Гобеленов или просто прогуливается по Коридору Ветвей, а то и вовсе любуется дворцом. Никто ничего не заподозрит, если случайно увидит ее в столь неурочный час — нет для нее неурочного часа.

И все же возле двери Арьена Джеланн на долю мгновения задержалась, чтобы оглянуться.

Никого.

Теперь только толкнуть слегка незапертую по эльфийскому обыкновению дверь и войти... и тогда уже обратной дороги не будет.

А разве она когда-нибудь была, эта обратная дорога? Разве она и вообще существует? Разве это не россказни слабаков, неспособных довершить единожды начатое?

Джеланн отворила дверь спокойно и уверенно. Она не боялась застать Арьена бодрствующим, не боялась и разбудить его. На такой случай у нее был заранее заготовлен разговор — вымышленный насквозь, зато тягостный и неотложный, из тех, что дозволяют будить в любое время суток. Даже если и придется морочить Арьену голову... какая разница! Все равно продлится эта беседа недолго... а потом эти глупости и вовсе не будут иметь никакого значения. Хотя, конечно, лучше, если Арьен будет спать.

Джеланн повезло. Арьен спал — невесомым, легким, парящим каким-то сном. Улыбка, мерцавшая на его губах, была нестерпимо счастливой и спокойной. Внезапно Джеланн остро захотелось отказаться от взлелеянного замысла. Забыть обо всем, что она так тщательно задумывала, ради чего старалась, что рассчитывала до мельчайшей детали долгими бессонными ночами. Забыть. Отказаться. Послать в преисподнюю все и всяческие хитросплетения. Просто вынуть из поясных ножен узкий стилет и своей рукой вонзить клинок в ямку над ключицей... туда, где под сахарно мерцающей кожей незримо струится дыхание... прямо в этот тугой шелковистый блеск, такой живой и ненавистный...