Ларе-и-т`аэ

— Тогда я после расскажу, — пообещал Лерметт. — Когда обустроитесь. Ведь не посреди же площади о делах болтать. Вот доедем до дворца...

— Что ж ты нас тогда во дворце не ждал? — осведомился Эннеари, потихоньку приходя в себя.

— Да я как узнал, что вы приехали, так и сорвался навстречу, — смущенно усмехнулся Лерметт.

Папаша Госс, озиравший все перипетии встречи, окончательно смекнул, что к чему, да так и застыл, потрясенный. Выражение его лица было неописуемо. Оно представляло собой весьма достойное зрелище — пожалуй, не менее достойное, чем Рассветная Башня, хотя и совершенно в другом роде. Эннеари готов был поклясться, что не только Малая ратуша будет посещать отныне его сны. Ошарашенная физиономия мельника из Луговины, а наипаче его лысина, величественно отливающая отраженным золотом Рассветной Башни... да, не всякий эльф сможет похвалиться подобными снами!

— Папаша Госс! — король обратил улыбающееся лицо к несчастному мельнику. И снова Эннеари с уважением подумал о жителях Луговины и их похвальных свойствах души. Другой бы на месте папаши Госса обезъязычел окончательно, а то и грохнулся без чувств от оказанного ему королем благоволения. Мельник же, напротив, подобрался, приосанился, расправил плечи; растерянный его взгляд сразу же осмыслился, заблестел умом и — кто бы мог поверить! — несомненным юмором.

— Вот видишь, — почти тожественно заявил он — но не королю, а слегка ошалевшему от подобного экивока Арьену, — моя правда выходит! Говорил я тебе, что спутник твой прошлогодний никакой не свистоплюй, а как есть обстоятельный и надежный?

При слове «свистоплюй» брови Лерметта поднялись не домиком даже, а прямо-таки целым дворцом, но держался он как нельзя более мужественно.

— И слову своему полный хозяин, — напомнил Эннеари в тон.

— Вот-вот, — со степенной важностью кивнул мельник. — Ты его держись, он тебя плохому не научит. Ты ведь молодой еще, сам не догадаешься — так и слушай старших, дурного не присоветуют.

Если учесть, что Эннеари на самом-то деле был старше папаши Госса вдвое с лихвой, немудрено, что на сей раз хохота сдержать не удалось никому. Папаша Госс потупился с должной скромностью — как и всякий мастер, когда ему удается поразить народ делом рук своих.

— Вот это, я понимаю, совет, — с трудом вымолвил Лэккеан. — Вроде овсяной похлебки — без чаши вина внутри и не утвердится.

Ах ты, нахал! И ведь поздно уже тебя одергивать... поздно — да и не нужно.

В глазах Лерметта так и заплясали развеселые чертенята.

— Это верно, — произнес он как нельзя более серьезным тоном. — Я полагаю, если один король, один мельник и целая компания эльфов зайдет в трактир пропустить по чаше вина, это будет как нельзя более правильно.

Это и впрямь оказалось правильным и уместным. Конечно, трактирщик при виде короля в церемониальном наряде, да вдобавок в сопровождении столь странной компании, глаза выпучил — однако в обморок падать или судорожно заикаться все-таки не стал. Очевидно, визит короля к одному из своих подданных этим самым подданным был не в диковинку. Навряд ли его величество во время таких визитов облачался с подобной пышностью, однако судя по тому, как легко оправился от первого замешательства трактирщик, Лерметту случалось захаживать не только во дворец. А что до королевского платья... будет чем похвалиться тощему трактирщику: мол, ко мне король не просто так зашел, а в лучшем своем наряде — то-то пересудов пойдет по поводу столь неслыханного благоволения! Эннеари не сомневался, что в ближайшие дни трактир сменит вывеску — и прозываться отныне будет «Королевская мантия» либо «Наряд Его Величества». Чтоб все знали, ценили по достоинству и заходили в то наипримечательнейшее заведение, для посещения которого король так расфрантился. Пусть заходят — сперва поглазеть, потом обсудить подробности королевского визита с трактирщиком, словно бы прибавившим в росте от нестерпимой гордости, а заодно и винца тяпнуть... а потом спросить закуски, потом еще вина, потом... в общем, и без лишних слов ясно, что будет потом. Стоит только глянуть, с какой быстротой мелькают руки трактирщика, как непринужденно летают над чашами бутыли, словно странные птицы из белой, зеленой и рыжей глины, сверкая глянцевыми боками... да, потом будет то самое, о чем подумал, веселясь в душе, Эннеари.

Потягивая легкое вино, Арьен украдкой рассматривал короля. Всего-то год миновал, а Лерметт переменился разительно. Вот уж сейчас его никто не перепутал бы с эльфом даже и издали. Как ни странно, Лерметт пальца на три прибавил в росте, изрядно раздался в плечах и приметно осунулся. Он перебрасывался шутками с папашей Госсом, смеялся и дурачился, как встарь — может, даже и больше прежнего — но предаваться веселью с прежней безоглядностью у него уже не получалось. Былая легкость исчезла бесследно, сменившись зрелой мощью. Принц стал королем — и не только по платью.