Лара

Пустые страхи! Больше не пришла
Минута неразгаданного зла.
Иль притворившись, что забыл о ней,
Пугал их этим вождь ещё сильней?
Неужто он не помнит ничего?
Ни разу слово, взгляд иль речь его
С тех пор не выдавали боль души.
Его ли это крик в ночной тиши
Всех поднял на ноги? Его ль уста
Шептали речи дикие тогда,
А взор был страшен? Не осилив мук,
Его ли сердце оборвало стук?
Он, так страдавший, как он всё забыл,
Когда трепещут все, кто рядом был?
Иль память с тайной неразлучна в нём?
Но тайна грызла б сердце день за днём;
Причины не позволив угадать,
Последствия дала бы увидать.

Опять не то: он всё держал в себе;
Подобных чувств не разгадать толпе,
А смертному в слова их не облечь:
Под гнётом мысли задохнётся речь.

17.

Он вызвать мог равно в людских сердцах
Приверженность, вражду, пристрастье, страх;
Хвала ему не молкла — и хула,
А в центре споров жизнь его была;
Молчанием он толки возбуждал,
Но кто бы разглядел иль разгадал
Чем был, чем стал он? Всем узнать дано
Его происхождение одно.
А если к равным полон он вражды?
Средь них его веселым счёл бы ты,
Но видели стоящие вокруг:
В усмешку чёрствую ссыхалась вдруг
Улыбка, изогнувшая уста,
Глаза же не смеялись никогда.
И всё ж порой они теплели: он
Едва ль жестокосердным был рожден;
Но тут себя за слабость упрекал
И вновь броней он сердце облекал;
Гордец и шагу не желал ступить,
Чтобы его сумели полюбить;
Казнясь, что некогда терял покой
От нежности, недремлющей тоской
Он приневолен к ненависти был:
Когда-то слишком сильно он любил.

18.