Лагерь «Зеро»

Сэл их оставила и прошла по коридорам станции. В библиотеке горел свет, как и в комнате связи. В нос ударил крепкий запах травки, тянущийся из теплицы. В темноте тренажерного зала Сэл на ощупь нашла раскладушку и улеглась прямо в одежде. Генерал повернулась к ней лицом.

– Знала, что ты меня не подведешь, – сказала.

Сэл отвела в сторону волосы генерала и нашла на шее местечко, от которого всегда пахло топливом.

– Это мой последний шанс побыть рядом с самой могущественной женщиной на земле.

– Цыц, – оборвала генерал. – Ты знаешь, как я отношусь к лести.

Сэл прижалась к генералу, такому знакомому и чуждому одновременно. Так всегда ощущается тот, с кем когда-то ты был по-настоящему близок.

– Вы приняли правильно решение, – произнесла генерал. – Нация благодарит вас.

– А теперь ты – цыц. – Сэл прижалась к шее генерала. – Ты знаешь, как я отношусь к нации в качестве сказки на ночь.

Генерал рассмеялась, так ясно и открыто, что отголоски ее смеха разлетелись по залу как осколки света.

За пределами станции тихо гудел радар.

Глава 7. Роза

Ночью над лагерем пронесся буран, и теперь за окном кухни лежит толстый слой снега. С новогодней вечеринки прошло две недели. Две недели долгих ночей и коротких дней. Цветы просыпаются с первыми лучами солнца. Две недели они питаются консервированными фруктами, замороженным хлебом, рисом и картофельным пюре быстрого приготовления, яичным порошком и мясными консервами.

За столом с Цветами Роза мечтает о щедром лете: ароматных помидорах, блестящих вишнях и сочных персиках. Она представляет, как лакомится свежими фруктами, пачкая пальцы соком, и лежит в травянистом поле, когда закатное солнце золотит горизонт. В эту прекрасную зеленую середину лета прошлого никогда не бывает слишком жарко, или слишком сухо, или слишком паляще, чтобы гулять на улице. Лето, которого никогда не будет в ее будущем.

Этим утром Роза – первый Цветок на кухне. Она готовит завтрак. Раскладывает на столе консервы и маргарин, ставит кастрюлю с водой на плиту. С той ночи после вечеринки она стала чаще готовить для Цветов. Ей нравится проявлять таким образом заботу и то, что для этого не нужно ни говорить, ни открывать душу.

Пока Роза готовит, ее мысли блуждают. Без Флика воспоминания кажутся ближе и ярче, она обнаруживает, что их присутствие успокаивает. Роза помнит, как мать варила овсянку на молоке и подавала ее в неглубоких мисках, посыпанную коричневым сахаром и корицей. Роза с матерью брали эти миски с собой на пляж и, зарывшись пальцами ног в песок, наблюдали за прибоем. Редкий тихий момент, когда они могли побыть вместе, без подключения к Флику, прежде чем стряхнуть песок и приступить к ежедневной работе. Иногда они разговаривали, но чаще сидели молча, пока мать смотрела на темно-синий край Атлантического океана, и ее взгляд был отсутствующим и далеким.

На кухне появляется Ива, одетая в серый комбинезон и вязаный свитер. Она плюхается за стол и зевает.

– Как прошла ночь? – интересуется Ива, наливая себе кружку кофе.

– Хорошо. – Роза ставит на стол блюдо с тостами. – Мейер заходил, но не остался надолго.

На самом деле Мейер пришел к ней в комнату в ужасном настроении. Рассказывал, что чувствует себя жутко подавленным из-за того, как плохо продвигается развитие лагеря, и что они почти израсходовали стартовый капитал. Роза пыталась его подбодрить, но Мейер ушел рано, что для него нехарактерно.

– А у тебя?

– Бригадир не давал мне спать всю ночь. – Ива закидывает ноги на соседний стул и прихлебывает из кружки. – Бухой и задиристый. Все нудил, как с ним плохо обращаются в лагере, как ему тяжко здесь жить. Я все хотела спросить: что он тебе сказал на новогодней вечеринке?

Роза стоит спиной к Иве, продолжая колдовать у плиты.

– Насчет чего?

– Ты казалась расстроенной, когда я застала вас двоих в туалете.

– Мы просто разговаривали.

– Можешь мне рассказать, Роза, – предлагает Ива. – Я и без того в курсе, что он мудак.

Роза ставит перед Ивой миску с овсянкой.

– Он просто хотел узнать, как нам живется в лагере, хорошо ли Юдифь за нами присматривает.

– Серьезно? Честно говоря, я думала, что ему насрать. И что ты ответила?

– Правду. Что мы заботимся друг о друге. И что Юдифь иногда бывает занозой в заднице. Он согласился.

Ива смеется и тычет ложкой в овсянку.

– Она хочет как лучше, ты же знаешь. Просто ей трудно это выразить.

– Да? А мне кажется, что… – Роза резко замолкает, увидев на пороге кухни Мадам.

– Доброе утро, девочки, – говорит Юдифь. – Гляжу, вы сегодня ранние пташки.

Этим утром Юдифь одета не как специалист по сносу зданий, а скорее как школьная учительница физкультуры. Толстовка из микрофибры, спортивные штаны с двумя полосками по бокам, в волосах – солнцезащитные очки. Одежда в винтажном стиле, которую еще можно нарыть на полках «Миллениума».

Юдифь легонько шлепает по ложке в руке Ивы:

– Терпение. Еще не все за столом.