Ладога

Поздно ночью, когда вся община спала глубоким сном, агенты Вилкова быстро и без лишнего шума изловили всех, кого приговорили к изгнанию. В последний момент, когда сорок несчастных готовились выпроводить на улицу, солдатам попыталась помешать медсестра Негода.

Она проснулась посреди ночи, движимая смутной тревогой.

– Ты че, сдурела? Куда тебя несет? – ворчал Иван вслед Жанне, но женщина уже скрылась за дверью, на ходу запахнув плащ.

Она шла, почти бежала в стационар, где находились раненые и контуженные. Там медсестра застала лишь часть пациентов, совсем тяжелых. Остальные исчезли.

В ужасе Жанна выбежала из медблока, заметалась по пустынным коридорам огромного бункера, пытаясь понять, где искать помощи. Но тут издалека до нее долетел полный отчаяния и ужаса крик. И снова то шестое чувство, что подняло ее с кровати, подсказало: «Тебе туда».

Крик почти сразу оборвался, но Негода успела определить, откуда он раздался. Она бежала со всех ног туда, где располагался основной выход на поверхность. Дверь в тамбур, где сталкеры и охотники готовились к вылазкам, была распахнута. Когда Жанна ворвалась внутрь, ее глазам предстало ужасное зрелище. Вооруженные до зубов бойцы выталкивали на улицу людей, большинство из которых не имело даже теплой одежды. При этом солдаты осыпали несчастных отборным матом, колотили прикладами.

– Не пойдем! – вопили перепуганные люди. – Там холодно, темно! Мы погибнем там!

– Пр-р-риказ! – рычали в ответ охранники. – Выметайтесь, шевелитесь. Быстро, быстро, быстро!

Медсестра метнулась прямо под удары прикладов, схватила одного из своих пациентов, стоявшего в хвосте скорбной процессии, заслонила его собой.

– Не сметь! – завизжала женщина, яростно сверкая глазами. – Руки прочь, никуда они не пойдут.

– Пр-р-риказ! – повторяли агенты Вилкова, словно роботы. – Быстро-быстро!

Бить Жанну, однако, никто не решился. Ее просто оттерли в сторону, чтобы не мешалась.

Обливаясь слезами, едва сдерживая рыдания, рвущиеся из груди, Негода смотрела, как бедняг, обреченных на верную смерть, выгоняют на мороз. Решение пришло стремительно.

– Я с ними! – выпалила Жанна и сама, без принуждения, выскочила наружу в легком халате.

«Иван – хороший человек, он не даст маму и детей в обиду. Он позаботится о них, – стучало в голове медсестры. – А мое место – здесь, с моими пациентами. Умру вместе с ними – что ж, так тому и быть».

– Куда, сдурела?! – кричали на Жанну солдаты, ее попытались затащить обратно в тамбур. Но женщина вырвалась из рук агентов Вилкова и смело шагнула навстречу мраку и стуже.

В этот момент один из бойцов, не принимавший участия в издевательствах над несчастными «лишними» людьми, снял с себя шинель и протянул Негоде. Он несколько раз обращался за помощью врачей и каждый раз попадал к Жанне.

– Держи. Не замерзни там, – шепнул солдат медсестре.

– Спасибо, – выдавила из себя та, натягивая шинель поверх халата.

Снаружи ее и других изгнанников уже ждали солдаты из внешнего караула. Угрожая ружьями и арбалетами, их погнали по узкому проходу, расчищенному среди сугробов. По территории промзоны шарили прожекторы. Раздавались отрывистые команды офицеров, на вышках метались тени. Солдаты Вилкова следили, чтобы операция прошла четко по плану.

Ворота уже были распахнуты. Прямо за ними начинался густой, страшный лес. На него и днем-то люди старались лишний раз не смотреть – такой жутью веяло от сплошной стены могучих елей и сосен, подпиравших небо. А уж ночью лесная чащоба вызывала панический страх. Сразу за воротами должны были начинаться железнодорожные пути, но, сколько Жанна ни напрягала зрение, она не могла их рассмотреть. Дрезины давно не ходили, никто не следил за состоянием путей, поэтому их занесло. Призрачная надежда на то, что им не придется соваться в лес, растаяла.

– Не пойду!!! – завизжала какая-то женщина и упала на колени, ломая руки и обливаясь слезами.

– Куда?! В лес? Фашисты, нелюди! – зарычал мужчина лет сорока и замахнулся кулаком на ближайшего конвоира.

Солдат выстрелил. Арбалетный болт попал мужику прямо в сердце. Бездыханное тело тут же оттащили. Больше никто не решился бунтовать. Проваливаясь в глубокий, рыхлый снег, падая на ходу, изгнанники побежали прочь с территории промзоны.

– На выход, шустрее! – рычали военные, выгоняя людей за ворота.

Последней «Кирпичный завод» покидала Негода. Она шла с гордо поднятой головой. Жанна не плакала, не унижалась, она сама сделала этот страшный, но важный выбор. И сейчас, оставляя свой родной дом, женщина с лютой ненавистью смотрела в глаза палачам, обрекавшим на мучительную смерть ни в чем не повинных людей.

– Будьте вы прокляты, суки, – шептала она сквозь зубы, – будьте прокляты вы и все, кто в этом виноват. Вот увидите, вам за это воздастся. Сами скоро кровью умоетесь, ублюдки…

Ворота закрылись. Лязгнул тяжелый засов.