Ладья Харона

Отцами детей, родившихся от нас, были они, содомляне. Никакого отношения к их рождению не имеет Лот. Недаром в Библии говорится: «И вышел Лот и говорил с зятьями своими, которые брали за себя дочерей его…» Это Зиновий Поц и Азария.

Если вы не согласны со мной, почему вам не приходит в голову еще вариант? Их могло быть много…

Отец вывел нас к содомлянам, чтобы спасти гостей. И случился грех… Разве такое не могло произойти?»

— Алло! Новозыбков? Это я. Рукопись почти готова. Еще одна история в нее влезла. Помнишь ту растрепу–дурочку в допотопных башмаках, гремящих на весь Болванск? Она попалась нам на троллейбусной остановке возле гостиницы «Десна». В чем–то синем, клубящемся, как галактика. А под мышкой — арбуз. И глаза у нее были такие… будто волокла земной шар. Помнишь, я тебе еще сказал, что бежит она не по земле, а между звезд. Такое впечатление было. Одна нога согнута, устремлена вперед, другая — отталкивается от чего–то. Представляешь, она, оказывается, из Неруша. Это между Гробском и Новозыбковом… Зовут ее Безумная Грета. Я часто встречаю ее в парке, на улице… И каждый раз жутко становится: бездна, космос вокруг нее, и она бежит… И не может добежать до нынешней действительности. Сны какие–то ей снятся. Всем рассказывает… Явится к ней якобы Черный Кобель, глаза огненные. Уж она с ним потешится. Я нутром почуял — сны ее имеют отношение к Содому. Тому. Библейскому…

Безумная Грета давно приметила Замышляева, считая его сумасшедшим. Ну кто же, кроме сумасшедшего, решится на такое — сочинять что–то неугодное власти? Нормальные писатели наоборот из кожи вон лезут, чтобы втереться к ней в доверие… Его уже дважды арестовывали и швыряли в психушки. Она преисполнилась к нему жалости и подарила ему как–то хомяка. Замышляев был растроган подарком, но на следующий день хомяк сбежал. Наверно, забившись в норку, он последними словами клял бывшую хозяйку: «Дура! Кому всучила? Да у него самого жрать нечего!»

Этим их контакты и ограничились. Правда, Замышляев не раз замечал на себе ее что–то припоминающий взгляд. Может, она силилась вспомнить ту случайную встречу в Болванске возле гостиницы «Десна». Или она видела его еще раньше и почему–то запомнила? Со временем Замышляеву начало казаться, что они давным–давно знакомы. Вот только напрочь забыли момент встречи.

Впрочем, вскоре она увлеклась Павлом, или, как она его именовала, Павликом, Павлушей.

Великолепный бронзовый памятник незадачливому российскому императору высился на постаменте перед Дворцом–музеем. Он стоял, гордо вскинув нос, опираясь на шпагу, и голуби безнаказанно гадили на его треуголку. Ему оставалось только зеленеть от злости. А когда–то самого Державина он мог… помиловать. Так вот летом каждый день к его ботфортам из рук самозваной любовницы сыпались живые цветы Троцка… Вскарабкавшись на ящики, поставленные друг на дружку, Безумная Грета стирала кружевным платочком с треуголки и плеч самодержца птичий помет.

Его императорское величество держался долго, имея основание не доверять людям, в особенности женщинам. Взять хотя бы Екатерину ІІ… Но Безумная Грета не впадала в отчаянье от его холодности. По своему опыту она знала: мужчины все такие вначале… Немалых усилий стоит их раскочегарить. Зато уж потом… Она все время околачивалась где–то поблизости, пока он не привык к ней и не убедился, что лично она не собирается свергать его.

Как–то директор Дворца–музея, гнусный тип без цветочка в душе, застав ее у памятника, вручил ей метлу и пообещал зарплату, если она… Безумная Грета отшвырнула метлу и гневно заявила, что любовь ее к Павлуше бескорыстна!

Сердце императора дрогнуло…

Кто–то видел в парке лунной ночью на Трехарочном мосту странную пару: Безумная Грета прогуливалась под ручку с Павлом, и он казался неприлично разговорчивым для памятника… Кто–то наткнулся на них у Павильона Венеры, откуда они направлялись к Березовым воротам, намереваясь, видимо, нанести визит диссиденту Замышляеву.

Кто–то, ну, из этих… трясунов кувалдоголовых, возвращаясь с дискотеки, разглядел свет в Приоратском домике. Не поленился, свернул с проспекта Стойких Пердунов на глухую дорогу и, пройдя вдоль озера, поразился: Приоратский домик был отреставрирован! Сколько переживала сотрудница Антипова! Сколько бумаг, сколько волнений, сколько угробленных средств — и все напрасно! И вдруг в одну ночь… Приоратский домик сиял, как именинник! Случайный соглядатай прокрался к ближайшему окну и чуть не свалился в озеро от изумления: за богато сервированным столом в компании архитектора Львова мирно чаевничали император Павел и Безумная Грета!

Два дюжих гвардейца оттащили любителя дискотеки от окна и дали ему здоровенного пинка в зад! Приземлился тот у своего дома, примерно в двух километрах от Приоратского домика…