Лабиринты соблазнов

Однако подсознание и чувство любви не хотели так просто сдаваться и настойчиво шептали, что все не так, как видится. Теперь Алексей точно знает, что им, чувствам, ведомо неимоверно большее, чем мыслям. И то первое предощущение, пытающееся образумить Алексея и внушить, что исчезновение Милы после многих месяцев счастливой семейной жизни более чем странно, на поверку оказалось самым верным. Но вместо того чтобы немедленно начать активные поиски, Алексей принялся рассуждать, анализировать, после чего разум убедил его в том, что если Мила сбежала от него, то и искать ее не следует.

Если он и сейчас забьет свою интуицию размышлениями высокомерного и самоуверенного ума, то снова может ошибиться. Надо идти до конца. Почувствовал, что она где-то рядом, – продолжай искать! До тех пор, пока не найдет… А если ее здесь нет? Если он ошибся в догадках и Катюха вообще не имеет никакого отношения к исчезновению Милы?

Алексей поднялся и принялся оглядываться. Кажется, его деятельный ум опять пытается руководить им. Что ж, тогда пусть лучше думает о том, где она может быть спрятана, если находится здесь!

«Горе ты мое, счастье ты мое! – думал Алексей, вспоминая изумрудные глаза Милы. – Где же тебя искать-то? Господи, помоги Христа ради! На Тебя вся надежда! Уже весь дом обшарил, нет ее нигде… Тогда откуда это чувство, что она где-то рядом?!»

Стоп! Комнату старухи не проверил. А ведь там огромный зеркальный шкаф-купе. Может, это и не шкаф вовсе, а еще одна дверь в потайную комнату?

И Алексей вернулся. Включив свет и удостоверившись, не разбудил ли больную, подошел к шкафу и распахнул его. Все та же знакомая картина: куча разнообразного тряпья, развешенного на вешалках так плотно, что втиснуть еще что-то просто невозможно. Он разочарованно вздохнул и направился к выходу.

Перед тем как погасить свет, мельком глянул на старуху, не проснулась ли. Но та лежала так тихо, словно под наркозом. Алексей взялся за ручку двери, но замер. А почему, собственно, под наркозом? Может, она уже умерла!

Осторожно приблизившись к старухе, он склонился и прислушался. Вроде дышит, но так слабо, что еле слышно. Алексей непроизвольно поправил покрывало, отчего морщинистая рука больной свесилась с кровати. Он спрятал руку под покрывало и повернулся было, чтобы уйти, но в груди словно что-то оборвалось: а если Мила лежит рядом со старухой?! И он резко сдернул покрывало.

Старуха лежала одна и, скорее всего, точно под наркозом, так как даже не шелохнулась. На всякий случай Алексей заглянул под кровать: ничего, кроме судна.

Он поправил покрывало и направился к двери, однако остановился от поразившей его мысли: на кой черт смертельно больной старухе делать такой дорогущий маникюр? Чем возиться с ее ногтями, лучше бы Катюха чаще проветривала комнату, в которой от вони можно задохнуться, да вовремя выбрасывала использованные пеленки. И тут же другая мысль – а если старуха вовсе и не старуха! – заставила его вернуться.

Вытащив ее руку из-под одеяла, он завернул длинный рукав ночной сорочки: нежная белая кожа без единой морщинки! Алексей наклонился и приоткрыл верхнее веко. На него сердито глянул карий глаз. «Ерунда какая-то, – думал Алексей. – Она что, загримировала какую-то молодую женщину под старуху и удерживает ее у себя?! А эта-то ей чем насолила? Или у нее мания такая – похищать от зависти молодых красоток и обращать их в старух? Чушь! И где же тогда Мила?»

Снова внимательно вгляделся в морщинистое лицо. Но сквозь толщу грима невозможно что-то понять, и он легонько потянул за волосы. Седой парик сдвинулся, из-под него тут же показался золотистый локон.

Алексей никак не хотел сдаваться. «И все-таки, – настырно думал он. – Если несмотря ни на что предположить, что это – Мила? Ну да, только блондинка и с карими глазами. Не сходится! Но ведь можно же перекрасить волосы, надеть парик наконец. Тогда как же глаза – их-то никак не перекрасишь и парик на них не наденешь?.. А почему, собственно говоря, не наденешь?! Контактные линзы – тот же парик, только для глаз!»

Сердце в предчувствии разгадки чуть не выпрыгивало из груди. Он склонился над спящей и легонько потряс ее за плечо. Никакой реакции: видимо, она находится под действием снотворного. Надо только представить, что на ней контактные линзы, и у него все получится. Если нет, то никакого вреда спящей он не нанесет, легонько коснувшись ее глазного яблока.

Алексей поднял веко и, представив, что дотрагивается до линзы, сместил ее немного вниз оболочки глаза, затем двумя пальцами осторожно ухватился за края и потянул, снимая. На него глянул знакомый до боли изумрудный глаз! Алексей отпустил веко и, обессиленный, сел на кровать рядом с Милой, держа в руках злополучную карюю линзу. Руки дрожали, к горлу подкатил предательский ком. Он нашел ее! Немного уняв волнение, поднялся и, повторив манипуляции со вторым глазом, освободил его от предательской завесы.

Вот и все! Теперь, не теряя ни секунды, нужно вывезти Милу – какую из двух, разбираться будет позже – в безопасное место и показать врачу.