Лабиринт для Минотавра

По форме Амальтея напоминала неряшливо чищенную картофелину, из которой пришлось вырезать кратеры укоренившейся гнили. Самый глубокий – Гея – уходил на десятую часть диаметра планетоида в рыхловатую ледяную поверхность. Исследовательская база располагалась на дне Геи, поэтому отсюда – из башни – казалось, что на близком горизонте громоздятся высокие ледяные горы. Поскольку приливное действие Юпитера синхронизировало два цикла Амальтеи – вокруг гиганта и вокруг собственной оси, восход газового гиганта обеспечивался либрацией спутника. Как объяснил Корнелию приданный ему юнец-проводник с нежным пушком на румяных щеках, его комиссар про себя назвал ординарцем, время проведения опытов старались выбирать так, чтобы Юпитер не заслонял небо.

– Так лучше виден ход бурения, – весело объяснил юнец, и опять Корнелий не понял его жаргонизм.

– Бурение? – переспросил он. – Я как-то иначе…

– А! Нет, не в том смысле! – Юнец от восторга хлопнул себя по бедрам ладонями. – Ой, не могу! Так и представил себя горняком! Да и что тут копать? Комок космического снега, к тому же протаявший. Тут везде полно пустот, знаете ли… Нет, мы бурим вакуум. Бурильщики вакуума! Это звучит гордо! – Скорость словоизвержения ординарца была невероятной, и Корнелию приходилось прикладывать усилия, чтобы воспринимать хотя бы общий смысл словесного водопада, обрушиваемого на его голову. Ординарец бесцеремонно схватил комиссара под руку, подтащил к экрану:

– Вот бурильные установки, ну, не бурильные на самом деле, мы договорились, у нас терминологическая аберрация, на деле – самые мощные лазеры в Солнечной системе, патрон специально заказывал в Небесном Пхеньяне у космократоров… мощность… энергопоток… степень когерентности… странное число… – Ординарец выстреливал цифры с точностью до десятого знака после запятой со скоростью пулемета. И по большей части Корнелию непонятных, хотя за время пути на Амальтею он постарался, насколько мог, вникнуть в теорию и практику искусственных сингулярностей, однако сейчас не мог выявить в пулеметной речи юнца промежуток, достаточный, чтобы попросить уволить его от подробностей. Пришлось несколько раз прокашляться, последний раз совсем уж нарочито громко и неприлично, прежде чем юнец соизволил прерваться и озаботиться здоровьем подопечного. – Простите, с вами все в порядке?

– Всё… – сипло сказал Корнелий. – В горле запершило… А нельзя ли… уважаемый И… – На нагрудном шевроне юнца было выткано И. Царевич, но комиссар сомневался, что это истинная фамилия, а не шутка.

– У меня такая фамилия, – не замедлил подтвердить И. Царевич. – Почему-то некоторых смущает. В ней что-то не так?

– Нет-нет, нормально, – поторопился Корнелий. – Но позвольте уточнить… я скажу своими словами, а вы только кивните – прав или нет относительно того, что здесь будет происходить. Договорились? – И. Царевич кивнул. – Славно. Так вот… насколько я понимаю, на тех треножниках расположены мощные лазерные пушки, а на платформе укреплена мишень из металлического водорода. Эксперимент состоит в том, что лазерные лучи со специально отмодулированной когеренцией воздействуют на мишень, в результате теоретически должен возникнуть индуцированный выброс виртуальных частиц с соответствующим нарушением законов сохранения. А так как Вселенная не терпит нарушений законов сохранения, то вслед за этим образуется квантовый объект – сингулярность, который снимет факт вопиющего нарушения фундаментальных основ мироздания… Так?

– Не так! – раздался веселый голос из-за спины Корнелия. Услышав его, И. Царевич вытянулся во фрунт, задрал подбородок, выпучил глаза, и комиссару показалось, что юнец во все горло заорет: «Здравия желаю, товарищ генерал!» или какое там себе звание присвоил Червоточин.

Корнелий повернулся к Червоточину и тоже в шутку приложил пальцы ко лбу.

– Мы предпочитаем говорить не законы сохранения, а законы симметрии. Первые – частный случай вторых. Возможно, вы задаете себе вопрос: за каким дьяволом мы сидим на Амальтее, не самом удобном спутнике Юпитера, по большому счету он всего лишь комок подтаявшего снега, хотя в нашем распоряжении Европа, Ио, Каллисто? – Как и всякий опытный лектор, Червоточин не мыслил рассказ без активного вовлечения аудитории в диалог, даже если аудитория состояла из одного человека – Корнелия.

– Задаю, – покорно согласился комиссар. – Только его и задаю…

– Не язвите, Корнелий. – Червоточин подхватил его под локоть и подтолкнул ближе к экрану, повернул изображение и так, и эдак, давая возможность комиссару со всех сторон оценить красоту экспериментальной площадки. – Все дело в гравитационном воздействии Юпитера на окружающее пространство. Вблизи столь массивного тела континуум изнашивается, покрывается трещинами, что облегчает задачу бурения вакуума. Конечно, идеальным вариантом для нас был бы Меркурий, но защита от солнечного излучения с лихвой перекроет экономию на мощности лазерных буров.