Лабиринт для Минотавра

Но самое примечательное заключалось в том, что «Мальчика» приспособили для перевозки весьма негабаритного груза. Он крепился к танку хитрой системой такелажа, отчего машина еще больше походила на жука, взвалившего на спину мертвую добычу, на первый взгляд – груду проржавелого хлама. Только когда «Мальчик» почти перевалил за очередной холм, Минотавр разглядел искореженные дюзы. Корабль! Неимоверно древней конструкции, наверняка из первой волны освоения, когда подобные беспилотные и пилотируемые аппараты ныряли в ад венерианской атмосферы, вслепую выискивая подходящие плацдармы для грядущего наступления на планетоид.

Танк сопровождал гигантский робот, металлическим колоссом возвышаясь над машиной. В особо трудных местах, где возникала угроза завязнуть или опрокинуться, робот наклонялся к машине и осторожно подталкивал ее, а в одном из мест, где путь пересекала неодолимая для боковых рычагов пропасть, он ухватил ее за панцирь и перенес на другую сторону. Проходя мимо лежбища сталков, титанический робот повернул к ним башку, и Минотавр разглядел сквозь лобовой щиток лицо того, кто сидел за рычагами управления. Даже для Минотавра выглядело существо отвратительно. Можно даже сказать, пугающе.

– Кто это? – спросил Минотавр.

– Примары, – ответил Сократус. – Очередную железяку в Тахмасиб повезли.

– Примары? Тахмасиб?

– Место их обитания. Примары раскатывают по поверхности и собирают старые железяки – в основном древние космоплавы – и стаскивают к себе, – пояснил Диакритус, но Минотавр опять мало что понял.

– Сколько их там?

– Да кто знает, – дернул плечами Диогенус. – Примары сталков к себе не пускают, да и не желаем мы к ним в гости. Нам здесь хорошо думается. Нам бы с гипостазисами разобраться.

Минотавр оглядел сталков, вытянул из бедренной катушки углепластовую нить и сделал первую петлю, помотал ею и спросил:

– Ну, кто первый? Есть у меня для вас, сталки, предложение, от которого вряд ли откажетесь. Прогуляемся до Тахмасиба?

4. Оракул

Оракул стоял в стороне от выбитой в каменистой почве колеи. Чтобы оставить в прокаленной почве столь глубокие вмятины, ее наверняка должны были регулярно утюжить тяжелые атомные танки на гусенично-шаговом ходу. К самому гипостазису никаких ответвлений не тянулось, что настораживало. Надо думать, проезжавшие мимо примары, а на атомных танках по Венере передвигались только они, совершенно не обращали на Оракула внимания. Стоит себе и стоит, делов-то. Однако о том, что это именно Оракул, Минотавр вот так, на глазок, даже на хорошо вооруженный увеличительными стеклами глазок, определить не мог. Может, это, например, Видение Будущего, Мечта о Грядущем или какая-нибудь Утопия, поглоти ее бездна? Он подтянул к себе плетущегося впереди колонны сталков Сократуса, ослабил на несколько щелчков шейный захват, ткнул четырехпалой лапой в гипостазис:

– Что это?

Сократус, потерев натертое цепью горло, сказал:

– Оракул. Прозревает грядущее.

– Прозревает грядущее, – повторил Минотавр. В животе заурчало, видимо, в этом самом грядущем его ожидало обильное пиршество. Однако за время пребывания на поверхности Минотавр узнал – с пиршествами придется повременить до возвращения на Лапуту. Если ему вообще удастся туда вернуться. – Грядущее светло и прекрасно. Разве не так, Сократус?

Сталк понурил голову. За время плена он растерял весь лоск, облупился, пошел заусенцами, кутался в лохмотья и выглядел даже не бродягой, а беглецом из приветившей его фаланги. Что подвигло на бегство – известно ему одному, но результат налицо – Сократуса хотелось приютить и накормить от пуза. Впрочем, выглядел он так, как остальные, которых Минотавр тащил на цепи по единственно ему ведомому маршруту к Голоконде.

– Он действительно Оракул, – сказал Сократус. – Можешь спросить, о чем желаешь, и он откроет грядущее… в определенных граничных условиях.

– Ах, Сократус, Сократус, – качнул рогатой башкой Минотавр, – тебе ли не знать, что мироздание течет по известным законам механики. Задайся мы целью рассчитать движение каждой частицы из далекого прошлого в далекое будущее, остановить нас может не расчетная мощь, которой располагаем, а вопиющая тривиальность задачи. Нет ни в прошлом, ни в будущем ничего стоящего предсказания, предвидения и тем более предупреждения!

Сократус понуро молчал. Долгий путь на цепи истощил его, как остальных пленников. Сколько таких сталков он посадил на цепь! Ни один не пытался бежать, сопротивляться, да и просто возразить чудовищу, возникшему из туманного марева – черное и рогатое, громыхая копытами, звеня ловчей цепью, багровея буркалами и с сопением выдыхая из носовых щелей густые клубы пара. Они цепенели, покорно ожидая участи, уготованной им Минотавром. Он сам пока не понимал – как отправить добычу на Лапуту, да еще вернуть сталков, а заодно и самого себя в надлежащий облик – с кислородным дыханием и водно-солевым метаболизмом.