Лабиринт для Минотавра

– Это своего рода удобный мыслительный конструкт, он позволяет объяснить некоторые загадки нашей собственной цивилизации. Возможно, вы знаете… гм… – Только теперь Сократус сообразил, что гость не представился, но вопрошать не стал и продолжил: – Дело в том, что на ранних этапах эволюции мироздания в его химическом составе преобладали легкие элементы. Однако их переработка в недрах звезд первой генерации привела к распространению более тяжелых элементов, из них затем образовались планеты, а вместе с тем живые и мыслящие существа. То есть все мы состоим из звездного вещества. Но почему не предположить, что и мыслительные конструкты формируются похожим образом? Они рождены цивилизациями далекого прошлого в иных звездных системах, а когда цивилизации завершили свое существование по естественным или катастрофическим причинам, конструкты перешли в наследное пользование последующих цивилизаций, которые опять же внесли лепту в их развитие и совершенствование, чтобы в свою очередь передать по эстафете цивилизаций.

– Весьма спорный концепт, – вставил Диакритус. – Именно поэтому не сформировал устойчивый гипостазис. Да, мы не можем проследить генезис довольно большого круга гипостазисов, но это не означает, что они порождены иными цивилизациями и включены в наш цивилизационный код. Словно мы паразиты, живем чужим умом. То, что наши тела из звездного вещества, еще не делает нас звездами.

– Нечто… не рождается… из ничего… – прохрипел сквозь сон Диогенус, перевернулся на другой бок и захрапел пуще прежнего.

– Так вот, – продолжил Сократус, – цивилизация-родоначальник, цивилизация-донор мыслительных концептов и называется смерть-цивилизацией. Дикий термин, конечно, но вполне устоявшийся в маргинальных кругах, которым мы принадлежим.

– Грр-р-м… – пробурчал Минотавр, мало что поняв. – А нельзя привести образец концепта смерть-вашей-цивилизации? Исключительно для понимания. Вы об этом, насколько могу судить, думаете не первый и не второй раз, я же новичок.

– Бог, – кратко ответил Сократус, и Минотавру показалось, что он не совсем его расслышал, будто тот сказал нечто совершенно иное, а потому переспросил. Сократус повторил громче:

– БОГ.

Слово произвело на остальных необычайное воздействие, словно сказанное оказалось столь неудобным, что и Диакритус, и Дедалус, и даже Диогенус принялись возиться, с преувеличенным вниманием осматриваться, потирать предплечья, будто мерзли в раскаленной атмосфере планетоида.

– Никогда о таком не слышал, – признался Минотавр. – Это что-то из математики?

– Это что-то из всего, – мрачно сказал Диакритус. – Предельный гипостазис. Изначальный гипостазис…

– Не гипостазис, – возразил Сократус. – Не морочь голову. Бог есть личность.

– Демиург? – спросил Минотавр.

– Да, его можно назвать демиургом, ибо он – творец мироздания, – сказал Дедалус. – Так понятнее. Но у нас нет исчерпывающего понимания данного концепта. Мы даже не видим, в чем его необходимость. Скорее всего, условия смерть-цивилизации, которая развила понятие бога и передала нам в наследование, сильно отличались от наших… Даже по физическим параметрам. Например, эти существа могли обитать не на планетах, а внутри звезд, в условиях высочайших температур и давлений, а их тела представляли собой лучевые структуры… Домыслов много.

– Эта смерть-цивилизация нас и создала, – сквозь сон пробормотал Диогенус. И немедленно захрапел с переливами.

– Ересь, – покачал головой Сократус. – Если мы не знаем происхождения некоторых слов, то это не означает, что они достались нам от смерть-цивилизации. Почему Феодоровский процесс называется Феодоровским? – сказал Сократус не своим голосом, кого-то передразнивая. – А кто назвал Океан Манеева Океаном Манеева? Тьфу! Назвали и назвали… Кто назвал меня Сократусом? А? Что в имени моем…

Рев разорвал тишину мира и заставил всех замолчать – Сократуса, Диакритуса и Дедалуса с обреченной покорностью, зато Минотавр вскочил, готовый дать отпор неведомому зверю. Зверь пер на них – огромный, приземистый, с четырьмя лапами, точно у паука, горящими буркалами, но в последний миг вильнул и прошел мимо костра, обдав горячим дыханием Минотавра, тот не удержался и врезал кулаком в бок чудищу.

Конечно, это было не чудище, а стандартный атомный танк, класса «Мальчик», любимый походный транспорт первопроходцев – на гусеничном шасси с дополнительными ногами-упорами для форсирования разломов и осыпей, но, как впоследствии оказалось, совершенно непригодный для преодоления подземных атомных ловушек в предгорьях Голоконды. Танк, насколько заметил Минотавр, побывал в переделках, судя по многочисленным глубоким проплавам в броне, а правая задняя лапа слегка приволакивалась, будто ее когда-то выдрали из сустава, а затем кое-как, в полевых условиях, вправили обратно. Для красоты.