Лабиринт для Минотавра

Рассматривал эту картину Телониус словно через электронно-оптический преобразователь с рассинхронизированным изображением: левый окуляр преобразователя уставился в звездное небо, впитывая световые кванты, а второй транслировал костюмированную передачу из жизни древних. Тогда подобные коллизии случались сплошь и рядом, и социум, еще не пришедший к идее самоуправляемых фаланг, представлял жесткую иерархию. За каждым закреплялась его роль, его обязанности, а отказ от исполнения оных карался изоляцией или даже обезвоживанием.

И вот два сверкающих облака сближались по кривым, нарушая законы небесной механики. Это выдавало в них хоть и космические, но разумные космические тела, обладающие свободой воли влиять на векторы своих перемещений, а на эту картину накладывался образ тюремной камеры, где продолжали беседу двое, принявшие столь знакомые Телониусу образы.

– Вам не видится, Корнелиус, что благовесть не свет, но тьма? – лучился вопрошанием Брут. Если бы не гибкий жгут, притягивающий его к койке, он наверняка вскочил бы с места и принялся бегать по камере, но сейчас его движения нейтрализовались. Корнелиус спокойно выдыхал клубы дыма. – А есть вечные существа, что придумали когерентный способ обеспечить свое переизлучение в вечности мироздания? Представьте этаких суперпаразитов, под видом некоей мифической благовести пересылающих собственный фотонный информационный код от звезды к звезде, от цивилизации к цивилизации, обеспечивая личное излучение?! Как вам такой свет истины?

– Это все тот же древний спор, Брут, на него давно брошен свет. Похоже, только вы уверены в его актуальности. Ну, хорошо. Если вам хочется повторно осветить прописные истины, давайте вспомним ответ. Сформулируйте сложный вопрос относительно основ бытия, Брут. При соблюдении когерентности мыслительных процедур, какую бы световую траекторию вы не избрали, неминуемо столкнетесь с тем, что не сможете осветить ни при каких сколь угодно сложных усилиях. То, на что вы наткнетесь, окажется несоизмеримо сложнее, необъятнее, непостижимее… Вы придете к световому пределу любой мыслительной категории – богу. Как невозможно преодолеть световой барьер, так мысль не может преодолеть бога. Хотите вы этого, Брут, или нет. За миллиарды оборотов вокруг светила мы лишь немного приблизились к загадке бога, но лишь потому, что оказались не первыми в световом потоке цивилизаций, они переизлучают своим наследникам по разуму кванты, добытые ими. У нас мало света о миросвете, но еще меньше – о боге. За те эоны свечения миросвета, мы уловили кванты, что бог возжег его, но причина и цель творения для нас темны. Возможно, мы вообще неправильно излучаем о боге. Может, здесь необходимы не световые процедуры, ибо невозможно осветить светом, что уже есть свет. Но тогда наше свечение должны уловить другие, и этим другим мы обязаны переизлучить весь собранный нами свет, прибавив кванты, излученные нами. Понимаете, Брут? Законы миросвета запрещают сосуществование цивилизаций, на это наложен запрет, как два кванта не могут занимать один энергетический уровень. А потому нам предстоит погаснуть. И мы погаснем, породив Вспышку. Мы чересчур световидны для миросвета, необходима плотная материя. На смену Первому поколению водородно-гелиевых звезд пришло Второе поколение, чей состав содержал тяжелые элементы. В эоне Третьего поколения звездная материя затемнена металлами, наступил Железный эон.

– Возможно те, кто устроил изначальный взрыв, не являлись богом, они лишь создали лабиринт, во тьме мы блуждаем, пытаясь в хаосе отыскать свет, Благосвет, передавая кванты найденного тем, кто осветит в лабиринте больше нас…

– Звезда, которую не уравновешивают волны гравитации и излучение термоядерного синтеза, либо гаснет, либо вспыхивает, – сказал Корнелиус. – Какой вариант вам светлее для тех, кто испустит путеводный луч Благосвета и выйдет из лабиринта? Сингулярность? Большой взрыв?

И вновь оптика зрения сбивалась, Телониус видел два сверкающих и соприкасающихся облака, отчего внутри вспыхивали гроздья световидных точек, проявлялось и тут же исчезало струение, словно в разреженной среде космических облаков возникал ветер. Их внутренняя структура усложнялась, приобретая дополнительные измерения, они с трудом манифестировались в метрике пространства. И Телониус понял, что наблюдает спор, происходящий на ином уровне бытия, несоизмеримо более сложном, чем даже те малопонятные слова, которыми обменивались Корнелиус и Брут.

8. Вспышка

И вновь – упрощение. Незримое присутствие в камере, где в плетеном седалище сидит, развалившись, Корнелиус, совершая невероятное, до сих пор Телониусом невиданное, – вдыхает дым тлеющей палочки. Поневоле задумаешься – откуда взялась подобная деталь реконструкции и что может означать на уровне существования индивида в его истинном обличии космологического объекта? Брут же стоит перед собеседником, возвышаясь под потолок. Он и так, вне камеры, гораздо крупнее Корнелиуса. Может потому, что моложе на пару миллиардов эонов?