Лабиринт №7

Астеки уже ждали их. Всю равнину – насколько хватало глаз – покрывали шеренги войск.

– Тысяч двести. – Проговорил командир и оглядел отряд: 20 всадников и горстка пехоты. Ни ружей, ни аркебуз. – Славная будет битва, ребята! – Проорал он. С ним согласились.

Путь назад – плен – деревянная клетка и вырванное сердце на жертвеннике чуждым богам. Путь вперед – ярость боя и смерть. Третьего не дано. Путь вперед!

Разделив отряд на три группы и прикрыв их с флангов остатками кавалерии, Картес врезался в бушующее море астекских войск. Они не останавливались и не подбирали раненых – только вперед – туда, где за рядами хлопковых белых панцирей над паланкином сиял золотой штандарт – знак Сахуаку.

Картес сражался в первых рядах, когда под ним рухнула лошадь. Железный колпак прикрыл от удара обсидианового топора, но кровь из разорванной щеки полилась под кирасу. «Только вперед», – стучало в висках, как маятник. «Только вперед».

Он снова в седле, разя мечем и копьем направо и налево. Конь вздыбился и ударил копытами в грудь ближайших астекиских воинов. Брешь не успела сомкнуться. Они ринулись туда – остатки испанских всадников. Эрнандо Кортес взмахнул копьем еще раз и вырвал из мертвых рук сияющий символ их победы.

– Сантьяго! – Заорал командир.

– Сантьяго! – Подхватили его солдаты.

Знамя засияло над головой кровавого всадника. Ближние шеренги астеков бросились на колени, отдавая себя на заклание. Дальние – роняли оружие и бежали. И ужас преследовал их. Белый завоеватель был сейчас могущественнее, чем все их собственные боги. Царство последнего Монтесумы перестало существовать.

– С чего ты решил, – вернулся Андрей к началу разговора, – что человек, честно и грамотно делающий свое дело в районной больнице или, скажем, погранотряде, должен считать себя неудачником?

Сергей не нашелся, что ответить. Помолчал.

– Ты и здесь мог бы стать большим начальником. – Сказал он наставительно.

– Зачем? Чем больше у человека власти, тем меньше шансов побыть самим собой.

– А как же Ницше?

– Нищие?.. А, белокурый бестия… – произнес Андрей с ехидцей. – И при каких здесь этот писака?

– Ну, он считал, что человеческая сущность реализуется через волю к власти.

– И у него получилось?

– В общественном плане.

– Знаешь, в последнее время меня кроме личного мало что интересует. И все же, с чем пожаловал?

– Я же сказал – антидот.

– И все?

– Ты еще что-нибудь расскажешь?

– Нет, – сказал Андрей, – Я думал, что ты… Впрочем, не стоит.

– Говори, говори.

– Понимаешь, к нашим разработкам в последнее время постоянно хочет кто-то пристроится.

– Еще бы! Слушай. А почему бы вам не попробовать себя в выпуске какой-нибудь другой хрени. Скажем, панацеи? – задал вопрос гость, еще раз оглядывая лабораторию.

– Не Мичурин я – елку с яблоком не скрещивал. Да и все тут. И потом, что нынче может быть актуально? Средство для прояснения мозгов, так оно уже существует. Еще? Рецепт вечной молодости? Феромоны?

– Тот, кто их сделает по дешевке, будет богаче, чем сам Билл Гейтс!

– Феромоны – очередной фетиш. Мы слишком социальны. Рассудок сожрал инстинкты. Только и всего. Феромоны рекламируются, стало быть актуальны. Но еще актуальней – универсальное средство от насморка. А меня это как-то совсем не привлекает. Или вот, например – препарат «Антихрап». Хит продаж на несколько сезонов. Как тебе?

– Класс! Я всегда знал, что здесь работают одни маньяки! – резюмировал Сергей.