Лабиринт №7

– Знаешь, и в грандиозные времена на свете живут маленькие люди.

– Более того, их подавляющее большинство. Да только нам-то до этого какое дело? Ты плохо читал Ремарка, дружок. – Продолжил Андрей. – Человеческие отношения, перенесенные в другую социальную среду, часто оказываются вывернутыми наизнанку. А людьми все равно кто-то должен кукловодить.

– То есть, стараясь не стать марионеткой Бога, они неминуемо становятся марионетками дьявола.

Политики, друг мой, всего лишь политики. И не так явно.

– А как?

– А им просто свойственно все выворачивать наизнанку. И в результате. Заметь, я подчеркиваю, в результате Нагорная проповедь оборачивается «Mallus Maleficarum». – Закончив говорить, он молчал еще некоторое время, будто думал о чем-то другом.

Прощальная вечеринка завершена. Последние гости разбрелись по своим каморкам. Их лица еще сохраняли выражение виноватого уныния.

Срок истекал.

– Всему свой черед, – проговорил Иоган и всхлипнул. – Отчего же так быстро? Я не ропщу! Мне дали столько, что хватило бы на десятерых. И все же… Отчего я чувствую себя обманутым? – Он огляделся по сторонам и выдохнул. – О, Господи, спаси мою душу!

Двенадцать минуло.

Порыв ветра распахнул ставни и разом задул все свечи. Из ночной пустоты потек ледяной воздух, заволакивая помещение пластами тумана.

– Ты здесь, я знаю, ты здесь, – выговорил Иоган немеющими губами.

– К Вашим услугам! – рявкнул посетитель.

– Позволь еще одно…

– Я бы позволил, – раздался другой – ехидный голос из угла комнаты, – да начальство не велело.

И следующий жуткий по силе порыв ветра швырнул просителя прочь сквозь оконную решетку, разметав куски мяса по навозной куче.

Рев и визг слышали все постояльцы. Но до рассвета никто не решался высунуться за дверь. И третий раз пропел петух. Лишь тогда верный Вагнер приотворил дверь наставника. Помешкал на пороге и все-таки заглянул внутрь. Волосы его встали дыбом.

Кровь на стенах уже побурела, оттенив желтые, жирные пятна расплескавшихся мозгов. На столе, прижимая лист бумаги с расплывшимся готическим текстом, лежало глазное яблоко, и Вагнера не оставляло впечатление, что оно внимательно следит за каждым его шагом. Он, озираясь, подобрался к столу, вытянул записку и начал читать сливающиеся буквы:

«Я, Иоган Фауст, доктор, собственноручно и открыто заверяю силу этого письма. После того как я положил себе исследовать первопричины всех вещей, среди способностей, кои были мне даны и милостиво уделены свыше, подобных в моей голове не оказалось и у людей подобному я не смог научиться, посему предался духу, посланному мне, именующемуся Мефостофилем, слуге адского князя в странах Востока, и избрал его, чтобы он меня к такому делу приготовил и научил, и сам мне обязался во всем быть подвластным и послушным.