Лабиринт №7

Дверь открыл Писатель.

– Добрый вечер, – улыбнулся Сергей.

– Добрый?

– Анна дома? Я бы хотел ее видеть, – от волнения голос его звучал хрипловато и неожиданно представительно.

Писатель молча посторонился и церемонно пропустил его внутрь квартиры. Потом также молча принял верхнюю одежду и жестом пригласил в кабинет. Придвинул кресло. Сам сел напротив. Сергей стал смотреть на стол. Там на самом видном месте лежала книга собственного сочинения. Писатель перехватил его взгляд, но сделал вид, что ничего не заметил.

– Анна придет несколько позже. Мы можем побеседовать пока.

– Да! Что Вы знаете об артефактах? – выпалил гость, хотя на самом деле думал совсем о другом.

Писатель откинулся в кресле и долго рассматривал стопку бумаги в углу письменного стола. Похоже, он был большой любитель многозначительных и долгих пауз. Сергей уже начал жалеть, что влез со своим вопросом, когда собеседник поднял на него глаза, будто очнулся:

– Все волшебство этого мира, начиная с писаний Гермеса Трисмегиста укладывается в Формулу Любви. – Писатель опять задумался и продолжил, – Есть мир и есть мы в нем – люди и нелюди. И с нами постоянно что-то происходит. Иногда до того невероятное, что те, кто должен следить, переписывают это. Многократно. И так выходит история, которую называют наукой.

– А кто должен следить?

– Люди. Люди во множественном числе. Они рациональны. Я нет. И вы – нет… Впрочем, мы ведь о другом толкуем. История может быть только личной. Правда, правда и ничего кроме правды… Аминь! Я очень виноват перед дочерью. Перед ее матерью, тещей – кем там еще? Но прежде всего перед ней! Я хотел жить ради нее и этим все испортил. Но начнем по порядку.

Сергей вовсе не рассчитывал нарваться на подобную откровенность. Поэтому замер в своем углу и только молча хлопал глазами.

– В юности, – Писатель говорил монотонно, будто надиктовывал повесть. – Я был очень застенчив и мнителен. И долго не мог сойтись ни с одной девицей. Робел, знаете. Был слишком начитан и оттого не мог почувствовать себя достаточно умным или хотя бы чуточку привлекательным. Да-с. А потому мой первый интимный опыт вышел не по любви, а по случаю, знаете. Не хотел оставаться последним девственником.

Потом настала любовь – первая и, как положено, несчастная. Потом… Потом отношения были, но возникали скорее из любопытства. Чувств я боялся и бежал, как только видел, что они могут прийти. Так-то вот, молодой человек.

И женился потому, что так вышло. Не по любви, не по расчету – срок подошел. Сейчас-то я понимаю… Впрочем, нет, расчет был – женщина казалась воспитанной и преданной – свой круг. И я старался соответствовать. «Не было любви, не будет и ревности. – Думал я тогда, – И все пойдет своим чередом. Живут же люди..». По началу получалось. Особенно, когда родилась дочь. Вот тут я про любовь все понял – по-настоящему. Как только увидел младенца, ощутил, что для этого стоит жить – звучит патетически, но соответствует. По Вертинскому: «И прокралась в сердце доченька, как котенок в пустую кровать..».

Следующие события отложились на несколько лет. Дочь росла. А я? Я тоже хотел быть счастливым. Или я так себя оправдываю, и была просто скука. Только появилась у меня одна знакомая. Потом вторая, третья…

«Ничего серьезного, – думал я, – Потешить Эго, да и на фиг!» Выходило забавно. Я выучился виртуозно врать всем сразу. И считал себя неуязвимым. Анонимность больших городов – большая сила, знаете ли.

Так я и куролесил понемногу. И все об этом знали. Кроме жены, как мне казалось.

С точки зрения общепринятой морали затруднений я не испытывал. Изобрел карманную теорию о том, что измена происходит только внутри человека. И если ты себе не изменяешь, то и думать не о чем.

Женщины ценили мое умение стилизовать события. Я подыгрывал их слабостям и налегал на чувственность. А сам оставался почти в стороне. Так продолжалось лет десять, пока не пришла беда – я влюбился – сам не понял как – в даму, которую поначалу совсем не воспринимал как опасность… На всякого мужика есть своя Роковая женщина. Так выходит. Не всякому достается счастье встретить ее. – Писатель задумался на некоторое время. – Или беда? Так вот… Влюбил в себя по отработанной схеме. Не спеша, приучал – постепенно и исподволь – почти не касаясь. Потихоньку втягивался в новый роман, чтобы стряхнуть предыдущий. Полезно, знаете. Одна уходит – сплошная трагедийная роль. И ты переживаешь как положено, совместно проливаешь слезы и отвыкаешь заниматься взаимным сексом.

– Взаимным?