Квестер

Однако ночью обычные путешественники-по-неволе: бродящие по Бестерленду «шальные» цифроклоны, как правило останавливались – сказывалась земная привычка. Да и страх перед неизведанной страной вернее всяких привычек прекращал движение с заходом солнца. Хась, Гласс и Док решили идти и ночью. Во-первых, у них было самое мощное в этом мире оружие, а во-вторых, после двух сражений с «чистильщиками» и «земляного цунами» их вряд ли что-то могло напугать. Поэтому, найдя на небосклоне голубую звезду, три друга устремились прямиком на ее призрачно-немерцающий свет, благо под ногами пока была равнина.

            Гласс шел за Хасем, замыкая колонну. Путники молчали, наговорившись за день, и это давало свободу мыслям. Глядя на качающийся за Хасевой спиной делейтор, вспоминая, сколько жизней было положено за него, Гласс стал размышлять о судьбах: своей, Земли, Бестерленда, людей, цифроклонов, цивилизаций, и… о смерти.

  «Вот на Земле…, – рассуждал Гласс, - там понятно, почему убивают: всем нужна еда, всем ненавистен страх, все хотят иметь собственность, власть, все испытывают социально-психологические стрессы, любят, ревнуют…, но не всем дано то, что хочется иметь, и не все могут избавиться от того, что иметь не хотят. Вот и убивают: втихомолку, по одиночке, в темном углу, или открыто, пачками - в войнах, при терактах или в техногенных катастрофах. Но здесь-то почему убивают, в Бестерленде, где нет денег и необходимости их иметь, нет работы и необходимости работать, нет власти, семьи, секса, расовых и национальных конфликтов? Ведь в Бестерленде не надо ни за что бороться, не надо никого устранять ради достижения собственной цели, в Бестерленде нет выгоды от смерти, здесь нет ничего, из-за чего на Земле происходят убийства…? А убийства - есть! Значит, Бестерленд, эта «Лучшая земля» – совсем не Новый Мир, каким он замышлялся, а продолжение Мира Старого? Значит, и здесь есть повод для нажатия на курок!»

- Какой?

- Что «какой?» - удивленно обернулся Хась – Ты о чем, Глазик?

- Да… так, ни о чем. О своем задумался. – Гласс даже не заметил, что вопрос самому себе он задал вслух.

- А! Ну-ну! – понял Хась, внимательно вглядываясь в тусклом свете в грустные глаза Гласса – Смотри только, не шибко задумывайся! А то не хватало нам тут еще первого цифрового сумасшедшего!

- Ладно, ладно: пошутил и будет! – наконец внятно ответил Гласс и Хась, удовлетворенный тем, что друг еще в своем уме, отвернулся.

Док в полголоса затянул какую-то песню и прибавил шагу, Хась, подпевая, припустил следом. Гласс не отставал. Быстрый темп ходьбы в сочетании с темнотой и тишиной еще сильнее понуждали думать. Мысли бурлили в его голове неистовой симфонией, казалось, они даже освещают траву вокруг. Образы и судьбы проносились, как метеоры, в его сознании: Филгудыч, Тестер, Мэни, Омар… Хась, Док, тот «чистильщик», которому он орал «GIVE ME A GUN AND GO OUT!», другой «чистильщик», так и не успевший разрядить в него свой делейтор, земные друзья и подруги, родственники, знакомые…, и все они звали его, показывали, куда идти, и он шел: в гору, в гору, в гору, все время в гору,… голова опущена, пот градом, и ничего не видно, кроме красной пыльной дороги, а они стоят по краям ее и кричат, а что кричат – он не может понять, потому что они кричат вразнобой и на разных языках, но кричат что-то такое, о чем хорошо знают, о чем хотят сообщить ему…

            А почему он идет с опущенной головой, глядя на эту бесконечную красную пыльную дорогу, глядя себе под ноги?

            Потому, что на плечах у него – огромная тяжесть, которая не дает ему разогнуться.

            А что это? Что он несет на плечах, что отдается дикой болью в спине? Крест, как у Христа? Камень, как у Сизифа? Шпала, как у Павла Корчагина? Трудно сказать. Это что-то очень тяжелое, жесткое и неудобное. И, в общем, не нужное… То, что он несет, вызывает странные желания и чувства: он хочет бросить его, но боится уронить, и при этом - понимает, что оно никуда не упадет. Так что же это? И есть ли конец у этой жуткой красной дороги в гору? И о чем ему хотят сказать люди, стоящие по обочинам?

Бум! Гласс врезался в спину внезапно остановившемуся Хасю.

- Э, полегче, брателла! – воскликнул недовольный Хась. Гласс обошел его и оказался на краю глубокой пропасти, которая пересекала равнину надвое. Глянув вниз, он спросил у Хася:

- А где Док?

- Ищет спуск. Но, думаю, лучше нам остановиться здесь. Кто знает, что там, в этой пропасти! – Хась развернулся в темноту и сказал негромко:

-  Эй, Док! Двигай назад! Привал делать будем!

- Иду! – отозвался Док, и стало слышно, как он движется на голос. – Нету здеся спуска, а прыгать боязно – вдруг в пустоту угодим… Привал, однако. Спокойной ночи, мальчики!

ГЛАВА  XXIX.

В кабинете глава «Макрософта» Билл Гейтц разговаривал с начальником службы безопасности 55-й лаборатории.