Квестер

Люська, стерва, всему причиной была!

          А началось все с того, что остался Архип Макарыч в своем большом доме в селе Кочегуры Воронежской области совершенно один. Жена его, Любушка, померла четыре года назад, сын еще раньше уехал учиться в Воронеж, а более в дому никого и не было. Пока работал Архип Макарыч монтером в конторе связи - был человеком уважаемым, нужным, каждый сельчанин с ним издаля здоровался. Опять же, Любушка жива была: скотинку держали, уток, гусей. Коленька бегал вокруг, детишки соседские с ним играли… шумно, хлопотно было, да не беда: главное - смысел в жизни присутствовал! А тут вдруг раз, и - нет никого!

В один год Коленька уехал учиться в город, да обженился, в другой – Любушки скоропостижно не стало. А сам Архип Макарыч уж боле десятка лет как на пенсии. Год прожил бобылем, другой…, а на третий – вдруг собрался, да поехал в город, к сыну в гости.

Вдруг, да не вдруг – Коленька сам пригласил!

            Приехал, значит, Архип Макарыч в Воронеж. Сын отца принял как положено. Встретил, привез в дом, определил в ванную, белье чистое выдал, накормил, напоил. И жена его, Люська, как к родному отнеслась: потчевала вкусностями, все спрашивала, не надо ли чего. А уж внучка…! Оленьку старик просто забаловал. Как услышит от нее: «Тета!», так и млеет, и то один гостинец ей несет, то другой… Молодые родители, конечно, сердились на это, но мягко как-то: понимали – у «теты» новая молодость началася! И точно. Архип Макарыч на десятом небе от счастья был: «Эх, мож, где и неказиста моя-то жисть-то была, ага, с кем не быват?! Но сына я воспитал, как нады-ть, как положено, вона чо! Глядь, какую жену-то нашел – его любит, меня уважат! А внучка Оленька, звездочка моя…, - тут, как правило, «тета» пускал счастливую слезу. – Эх, видела б Любушка, знала бы!».

Горд старик был тогда и за сына своего, и за жену его, и за себя, старого родителя, и за Любушку свою, не дожившую до эдакого счастья…!

            Короче, вместо недельки загостился Архип Макарыч у молодых аж на полтора месяца. А тут и отпуск сыну подошел – каникулы в институте. И решили они как-то вечерком, что теперь их «тета» к себе в гости повезет. В Кочегуры. Ага. Решили, да и поехали.

Тут уж пришла очередь старика - гостей принимать. И не ударил «тета» в грязь лицом. Ага, не ударил! И так старался Архип Макарыч, и эдак ублажал дорогих ему людей, да так ублажил, что теперь они уезжать не хотели! А то? Ведь ублажать-то было чем – покойная Любушка была бабой практичной: и дом, и хозяйство в таком порядке держала, что и через многие года ничего не развалилось. Да и дом был – не чета другим домам – большой, крепкий. Человек, заходивший в этот дом, или на двор, или в огород, как правило, не мог восторга скрыть: так все в нем было хорошо, ладно, удобно, просторно. А в округе – и природа, и грибы, и ягоды, и рыбалка… Людмилушка аж речь потеряла от восторга: то и дело обнимала то мужа, то деда и все шептала: «Как хорошо! Господи, как хорошо!» Словом, замечательно время провели, но… гостям уезжать надо было. Расстались.

            И заскучал Архип Макарыч. Загрустил. Так-то он привык, вроде, бобылем-то существовать, ан познал жисть новую, при молодых детях, да при внучке любимой – да отвыкнуть-то и не смог. Похудел, осунулся, хозяйство запустил. Прошел месяц, другой, за ними еще парочка. Зима настала, дело к Новому году шло…

            И вот вернулся как-то в середине декабря Архип Макарыч к себе домой от соседки Дуси (телефонный аппарат ей чинил), а в доме… – гости. Любимая сноха Людмила и звездочка его ненаглядная, Олечка. Одни приехали, без папы. Архип Макарыч сначала обрадовался, давай обнимать, целовать…, а потом вдруг забеспокоился: чагой-то они одни, без Коленьки-то, приехали? Не случилось ли худого?

 Да его Людмила успокоила: соскучились, говорит, мы по тебе, деда, приехали тебя к нам забрать – вместе Новый Год встречать!

            Господи! И пошлет же судьба таку радость старику?! И бывает ли, чтоб сынова жена зимой одна поехала черти куды признаться свекру в искренней любви, да пригласить его к себе в дом жить?

            Верно-ть, не быват! И старик Овсянкин это понял…, да только сильно опосля. А сейчас…

            Приехали они вместе с Людмилой да Оленькой в Воронеж, и тем самым, оказывается, сюрприз Коленьке сделали: он-то с того лета не мог успокоиться, что отец его на старости лет живет у черта на куличках, да один-одинешенек! Переживал сильно, но сделать-то ничего не мог: квартира-то Людкина, а расписываться они по нонешней моде не стали. Вот и страдал Коленька втихомолку. А тут… заваливаются в дом, с морозу раскрасневшиеся: жена, дочка и… отец родной. Ага. И Людмила с порога мужу и выдала: «Отец твой, Коля, Архип Макарыч, будет теперь с нами жить - мы, пока ехали, договорились. Вместе, как говориться, веселее! Ты не против?»