Квестер

            На этот раз с Хасем о неприглядности ситуации никто не спорил: невозможность создать «цивилизацию-мечту» всем стала очевидна. Обсуждать стало нечего и новых предложений не поступило. Тестеру даже курить захотелось, хотя он эти два дня даже и не вспоминал о сигаретах. Видимо, без курева молчание казалось еще более тягостным. Только Док протянул:

- Да-а! Перспективочка!

- Чего загрустили, орёлики? – раздался голос Филгудыча. – Али «Рай» вам не рай? Что думаете по поводу моего предложения строить стены?

            Сидящие только посмотрели на подошедшего старика и опустили глаза, не проронив не слова.

- Та-ак! Я вижу, дело плохо! Что стряслось–то? – недовольно спросил Филгудыч.

Хась вкратце рассказал им о произошедшей здесь дискуссии. Не умолчал и о выводах, явившихся причиной столь внезапной массовой депрессии.

- Что делать-то, дед? – закончил он свой короткий рассказ вопросом.

- Что делать, что делать? – заворчал Филгудыч раздраженно. - Идти, искать «черных рыцарей»! Как найдете, так они и прекратят ваши сомнения – вот что делать!

- Тебе, дед, все шуточки! Ты в своем «скрытом файле» отсидишься! – пробубнил Док. А нас пожгут, это точно! И пропадем мы зазря в этой дурацкой стране, хоть строй стены, хоть не строй! Да и какой от них толк – от твоих стен? Делейтору все едино, кого жечь: стену или человека!

- Это ты верно сказал! – согласился Филгудыч. - Только прежде, чем спалить человека, «чистильщику» надо стену спалить, а на это поболе нужно энергии, сильно поболе!

- А мы тем временем будем сидеть за стеной и ждать, пока она сгорит, так, что ли? – поддержал Дока Хась.

- А ты, Леша, не угадал! – возразил старик. - Не сидеть и трястись, как липка, а действовать, драться! Другого пути нет! – он выждал секунду и сказал главное: - Правда, драться будем умно, согласно плану!

В разговор вмешался Тестер:

- А договориться ни с кем нельзя?

Внезапно беседу прервал низкий голос, звучащий с какой-то трагической обреченностью:

- Не хрен договариваться с этими гребаными собаками! Пропадать, так – с музыкой! Давай, старик, рассказывай свой чертов план!

            Все обернулись на голос. Это был Гласс.

ГЛАВА  XVII.

Дед Пихто так и продолжал жить в своем заросшем кустарником овражке, в который он упал, убегая от увиденных им непонятностей. Суток двое он боялся высунуть нос: ему все казалось, что на поверхности его ждут Слуги Сатаны с факелами, готовые зажарить и съесть его несчастную душонку. При этом здравая часть мышления Пихты никак не могла взять в толк, почему же он уже двое суток жив-здоров, хотя, как говорил Владыка, всевидящие сатанинские прислужники уже давно должны были его найти и разорвать на мелкие кусочки. Шли часы, разум все более брал верх над страхом, а еще и одолевало Пихту любопытство: ведь видел он, как прирастает Мир, и так хотелось еще раз взглянуть, посмотреть, каков он сейчас – тот уголок, с рекой и пляжем на той стороне…

            Словом, когда забрезжило третье утро, Пихто, еле дыша от страха, выбрался на поверхность. Огляделся. Вокруг все было таким же, как и пару дней назад, ничего не изменилось. Медленно, озираясь по сторонам, дед двинулся к «краю земли». И, дойдя до него, обнаружил существенные прибавления реки, пляжа на той стороне и леса по обоим берегам русла. «Край света» довольно далеко продвинулся вдоль по течению. Мало того, река в конце своего течения расширилась и, казалось, вот-вот впадет в невидимое море.

Окаймляющий реку лес за пару-тройку сотен метров до «края земли» обрывался, переходя сначала в подлесок, затем – в заросли камыша, а потом в прекрасный песчаный пляж. Пляж без моря? «Как бы не так, - догадался Пихто.- Море, видать, «на подходе», ага!» И, не в силах заставить себя пропустить столь интересное зрелище, как рождение моря, Пихто остался ждать, переместившись на новый «край земли», ниже по течению. Ждать пришлось долго, и за это время дед вновь вспомнил подробности своего появления здесь, в этом странном и непонятном месте.

            Дед Пихто… Архипа Макаровича Овсянкина Пихтом стали называть не в молодости, когда случайные казалось бы клички намертво прирастают к пареньку или девке, и не в зрелом возрасте, когда кличка много может сказать о том, кого ей называют, нет. Кличка появилась у Архипа Макаровича в той поре, когда каждого нормального мужика иначе, как на «вы» и по имени-отчеству не зовут: даже самые хамовитые граждане, видя престарелость, явившуюся перед ними во всей своей красе и прелести, придерживают свой злой язык и вспоминают азы вежливости. Потому что есть, есть в старости что-то такое, видя что, понимаешь – кроме возможности услышать уважительное «вы» в свой адрес у человека уже более ничего не осталось!

            А вот Архип Макарович, дожив до этого самого возраста, вместо положенного «вы» и имени-отчества, а также, как минимум, ежедневного предложения стакана чая от молодых родственников, удостоился обидной, уничтожающей всю его личность и всю его жизнь клички «Дед Пихто»!

            А все – деточка родимый, сынок Коленька. Вернее, не столько Коленька, сколько мымра эта его, Люська.