Квестер

            Лишь спустя еще полчаса, когда автоматические огнетушители залили огромным количеством пены и специального порошка то, что еще недавно называлось пятьдесят пятой лабораторией, спецназ, все-таки взрезав высокотемпературной сваркой титановую дверь на крыше, наконец, проник в помещения «даблфайва». Увы, никого и ничего они там уже не нашли: аппаратура и все данные были безнадежно испорчены, а люди – находились на нижних этажах здания №112. Да и то это был младший научный персонал и охрана. Билла Гейтца и его приближенных обнаружить не удалось.

            Да и как они могли их обнаружить, когда, двигаясь со скоростью ста миль уже почти час, вся «команда Нового Мира», ведомая «воскресшим» Филом Гудвичем, уезжала все дальше и дальше от Кампуса. На запад, к Тихому океану.

ГЛАВА  LX.

- Эй, парень! Никак, ты живой? Точно, живой, ага! – так приветствовал Дед Пихто Тестера, увидев его в числе спасшихся от «змеегусениц».

- Деда-а-а! А я-то грешным делом тогда подумал, что тебе того… крантец! – обрадовался Тестер своему спасителю. – Помнишь, как ты меня из Обители вытащил?

- Да, где уж мене не помнить? Помню, как жа! Мене за тебя Пахан трошки в расход не пустил, ага! Самою малюсечку проглядел, а то бы я – того…, ядреный корень тудыть его, ужо душою в аде маялси! Эх-хе! – дед вздохнул и покачал головой. – Тута стольки всяго случилася…, не поверишь, ага!

- Да я уж не меньше твоего навидался!  - успокоил Пихту Тестер. – А вот за помощь твою спасибо тебе не сказал тогда. Так вот сейчас и говорю: спасибо, дед, большое тебе спасибо!

-  Да ладно, паря! Заспасибкался! Ты вон лучше иди, товарищев своих встречай! Хороши у тебе товарищи, ага! – и Пихто указал Тестеру на брод, через который тяжело перебирался Док.

- До-о-ок! – не помня себя от радости, заорал Тестер и побежал навстречу другу. Док тоже его увидел, и они сшиблись в объятиях, колотя друг друга по спинам.

- Живой, собака! – гудел Док. – Как же ты…? Где же ты…? А мы, дураки, думали…!

- Да я и сам думал, что вы того…! – отвечал Тестер. – Мстить пошел…! До-о-к, чертяга! Живо-о-ой! А где остальные? Гласс, Хась?

- Хася надо из речки выловить, а Гласс где-то здесь должен быть! – Док, посмотрев поверх голов, громко позвал: - Гласс! Глазик! Тестер здесь! Живой! Гласс, где ты?

Ответа не последовало, и Тестер продолжал:

- А я, когда собаку с котом на экране увидел, думал – Филгудыч людей из Обители выводит, а это, оказывается, вы зажигаете…

- Да! – печально вздохнул Док. – Филгудыч… Хорошо бы…. А на каком это экране ты нас увидел? 

Тестер не успел ответить. Он услышал за спиной топот копыт, и через секунду на нем повисло что-то мокрое и орущее в самое его ухо:

- Тестер! Сволочь! Где же ты пропадал, гаденыш? Тестер, блин, Квестер – мы его тут оплакиваем, а он, гаденыш, - шляется неизвестно где!

Это был Хась, выловленный из реки и привезенный Эриком Мак-Нейми. Тестер обнял его, затем  и Дока и, не пряча счастливых слез, сказал:

- Друзья! Как хорошо, что мы снова вместе, что вы живы…, что мы все живы! Док, так где же Гласс? Где этот философический грузин? Остекленел?

И тут они увидели Кейт. Девушка стояла перед бродом с застывшим ужасом в глазах. Она что-то говорила, но с шевелящихся губ не слетало ни звука.

- Док, что это с ней? – спросил Хась

- Перепугалась девочка! Сказать, наверное, что-то хочет, – предположил Тестер. Он приобнял девушку и тихо спросил: – Кейт! Эй, Кейт, что с тобой?

Она еще немного молчала, затем Тестер расслышал:

- Она…, она убить его! Он… сгореть! Пах-пах! И сразу сгореть!

- Да кто же, кто? – спросил Док, и вдруг понял: – ГЛАСС?

- Неть, не Гласс. – тихо ответила девушка - Костья. Констьянтин.

Хась вдруг взревел, как раненый зверь, схватил делейтор и стал полосить огнем по обрыву, где еще недавно находились «змеегусеницы». Док подбежал к нему сзади, обхватил руками и, глотая собственные слезы, быстро зашептал на ухо:

- Хась, Хась, не надо, не надо…, Хась, зацепишь кого-нибудь…, не надо, Хась!

А Тестер так и остался стоять, обнимая Кейт, плачущую у него на плече. Он отчетливо вспомнил ту замечательную ночь, ночь знакомства, когда они вчетвером, сидя в «Рае» на пушистых еловых ветках, спорили о вечном. Гласс тоже тогда ему представился сначала как Константин, а потом добавил: «А лучше – Гласс!»

Чистый, как стекло и полный, как стакан.  Гласс…

Гласс тогда доказывал им, в какой замечательный мир попали они…, в Великую Человеческую Мечту о Счастье и Свободе!

- Замечательный мир…, Великая Мечта … - прошептал Тестер. – Она убила тебя Гласс, твоя Великая Мечта! Остекленеть…

- Что? – спросила заплаканная Кейт. – Что ты сказаль?

- Ничего… - ответил Тестер. – Уже ничего! – и добавил: - Был Гласс, а стало – ничего!