Кутузов

Бородино

Достоинства и недостатки Бородинской позиции, расположение войск на ней, замыслы русского командования, по-видимому, так и останутся предметом жарких дискуссий среди специалистов ввиду явной недостаточности источниковой базы. М. И. Кутузов, как известно, не вел дневник, не оставил мемуаров, в переписке с театра военных действий в 1812 году был предельно лаконичен, в общении с окружающими — скрытен и даже лукав. Принимая во внимание сухой лапидарный слог «Оправданий» М. Б. Барклая де Толли или «Писем» Л. Л. Беннигсена, вряд ли можно сомневаться, чей рассказ о событиях на Бородинском поле получил бы в глазах потомков статус источника № 1. Автор не сомневается в том, что если бы Кутузову было отпущено еще несколько лет жизни, он нашел бы убедительное объяснение всем тем обстоятельствам, над которыми почти два столетия ломают головы специалисты, к числу которых принадлежит и выбор позиции при Бородине. Приведем здесь требования к позиции, сформулированные в работе А. Жомини: «Иметь направление беспрепятственного отхода. <…> Места, предусматривающие менее замысловатую оборону на поле боя, лучше, чем непреодолимые препятствия (выделено мной. — Л. И.)»⁷⁵. Наполеон полагал, что Кутузов должен расположить свои войска между двумя дорогами, ведущими к Москве, — Новой Смоленской и Старой Смоленской, расстояние между которыми составляло около четырех-пяти верст, которые проходили через Бородинское поле почти параллельно друг другу и сходились за Можайском в тылу у русской армии. Но протяженность боевых порядков русских войск по фронту составляла около восьми верст! При этом на правом фланге было сосредоточено две третьих наших сил: здесь находилась 1-я Западная армия М. Б. Барклая де Толли, числом около 70 тысяч человек. Этот участок позиции выглядел был неприступным ввиду того, что войска располагались на высоком и обрывистом берегу реки Колочи. На левом же фланге, где местность была пологой, встали войска 2-й Западной армии князя П. И. Багратиона — всего около 30 тысяч. Диспропорцию сил можно объяснить лишь особой значимостью в планах Светлейшего Новой Смоленской дороги. После сражения осуществить движение к Москве Кутузов мог только этим путем, что подтверждал и Беннигсен, критиковавший многие распоряжения главнокомандующего: «Когда же мы узнали <…>, какие силы мы могли противопоставить неприятелю, и что у нас уже не было достаточно пехоты <…>, то было принято благоразумное решение отступить в ночь по Можайской дороге, — единственной, которой мы могли воспользоваться в этих критических обстоятельствах»⁷⁶.

24 августа армия неприятеля появилась на Бородинском поле; в тот день произошло «адское дело при Шевардине», продолжавшееся до наступления ночной темноты. Наполеон, продвигаясь с главными силами по Новой Смоленской дороге, приказал с марша взять укрепление, препятствовавшее ему развернуть войска для «большого сражения». Армия Багратиона упорно сдерживала натиск неприятеля, по-видимому, из-за того, что была атакована во время перемены фронта: из-за явных недостатков позиции левое крыло по приказу Кутузова сдвинулось на юго-восток от деревни Шевардино к деревне Семеновское. За ходом упорного столкновения следил сам главнокомандующий, а за главнокомандующим с любопытством наблюдали молодые офицеры. Он остановился в расположении 6-го пехотного корпуса, сев на свою скамеечку между 7-й и 24-й пехотными дивизиями. Артиллерист Н. Е. Митаревский вспоминал: «До этого времени я не видел Кутузова, а тут все мы насмотрелись на него вволю, хотя слишком близко и не смели подойти к нему. Склонивши голову, сидел он в сюртуке без эполет, в фуражке и с казачьей нагайкой через плечо. <…> Какие думы должны были занимать фельдмаршала?.. Сразиться вблизи Москвы с великим полководцем, не зная последствий решительного боя!.. Говорят, когда усилилась пальба, Кутузов отрывисто сказал: „Не горячись, приятель!“»⁷⁷. Здесь же Кутузов продемонстрировал свои способности кавалериста, что в последние годы делал довольно редко. Сведения, полученные от Толя, по-видимому, взволновали Кутузова. Ф. Н. Глинка в «Очерках Бородинского сражения» поведал, как «Михайло Ларионович, вспрыгнув с места с легкостию молодого человека, закричал: „Лошадь!“, сел, почти не опираясь о скамеечку, а пока подбирал поводья, уже мчался вдоль линии на левое крыло. <…> Солдаты-зрители, стоявшие группами на скате вершин, говорили: „…вот сам Кутузов поехал на левое крыло!“»⁷⁸. «Вчерась на моем левом фланге было дело адское <…>», — признавался в письме своей супруге Екатерине Ильиничне Кутузов. Потери были примерно равны: около шести тысяч с каждой стороны.