Курс на юг

Бертон незаметно сунул руку под пончо и нащупал рукоять кривого арабского кинжала-джамбии. Он не расставался с ним со времен самого своего знаменитого приключения, когда он, прикинувшись мусульманским паломником, проник в запретный для европейцев священный город Мекку. Сколько смертельных опасностей пришлось тогда преодолеть… Так неужели какой-то аргентинский мошенник…

Мануэль выпрямился и вдруг, извернувшись кошкой, метнулся на англичанина. В руке опасно сверкнуло лезвие навахи. Бертон отскочил назад и вбок.

– Я все ждал, когда ты наконец решишься… Ну давай, ублюдок, иди сюда!

Мануэль, поняв, что застичь англичанина врасплох не удалось, принял классическую стойку испанского махо – широкополая шляпа зажата в левой руке и выставлена вперед, правая, с навахой, отведена назад, на уровне пояса. Согнутые ноги широко расставлены, изготовлены к прыжку. Видно было, что он неплохо владеет ножом – неудивительно при его-то роде занятий…

– Я не злопамятен, сеньор… – Аргентинец злорадно осклабился. – И даже готов забыть, как вы меня унижали. Отдайте только свое золото и можете идти с ми…

Договорить он не успел. Бертон нырнул ему навстречу – рыбкой, головой вперед. Упал на выставленные руки, перекатился, пропуская над головой взмах узкого лезвия – и ударил. Ударил, как учили его йеменские мастера ножевого боя: снизу вверх, наискось, обратным изгибом клинка, похожим при таком хвате на тигриный коготь или страшный малайский боевой нож ках-рам-бит.

Острейший кончик джамбии распорол аргентинцу подмышку. Хлынул фонтан ярко-красной крови. Мануэль взвыл, выронил наваху, пытаясь зажать рану ладонью, и повалился на колени. А Бертон уже стоял у него за спиной. На порченом шрамами лице злобная ухмылка, окровавленное лезвие в опущенной руке.

– Ну что, амиго, понял теперь, с кем связался?

Мануэль жалобно заскулил, то ли оправдываясь, то ли вымаливая пощаду. Кровь фонтанировала из распоротой артерии, заливая рыжую пыль под ногами. С каждой ее каплей из тела аргентинца вытекала жизнь.

– Можно было бы бросить тебя тут, чтобы ты истек кровью, но я сегодня милосердный. Прощай, амиго, и передавай привет Святой Деве Гваделупской! Если ты ее, конечно, увидишь, в чем я сильно сомневаюсь. – И неуловимо быстрым движением он перехватил жертве горло от уха до уха.

Несчастный беззвучно повалился лицом вперед, ноги несколько раз дернулись в конвульсиях.

Бертон повернулся и пошел по дну оврага вдоль дороги, ведущей к городу. Раненая рука отзывалась болью при каждом шаге, рукав рубахи и пончо медленно напитывались кровью. Но англичанин не обращал на это внимания.

Через час-полтора он будет на борту «Рэйли», в своей каюте. Он промоет, перевяжет рану и поговорит с кептеном Трайоном. Опыт и здравый смысл хором подсказывали Бертону, что после такого шумного побега русским придется поскорее убираться из Вальпараисо, и сделать это они смогут только на «Луизе-Марии». Значит, надо быть готовым пуститься в погоню. А дальше… никакого дальше у этих русских уже не будет. Океан не возвращает назад то, что кануло в его глубины.

X

26 декабря 1879 г.

Чили. В гавани Вальпараисо

– До сих пор не могу поверить, что вы оба в Чили! Особенно ты, Гревочка, с красавицей женой, на собственном пароходе! Лорд Гленарван, да и только!

Трое друзей стояли на шкафуте «Луизы-Марии» возле зачехленного орудия. С востока, из-за зубчатых цепей Анд, пробивалось предутреннее зарево, но западная часть горизонта еще тонула в чернильной мгле. Разве что звезды побледнели, готовясь уступить место дневному светилу.

– Это еще что! – Барон довольно ухмыльнулся. – Представь, как я удивился, когда Вениамин признался, что он и тебя втянул в эту авантюру!

– А кого мне было втягивать, как не старых друзей? – удивился Остелецкий. – Да и опыт у вас соответствующий: у тебя, Серж, репутация лихого корсара, а Гревочка мятежи на британской каторге поднимал и инсургентов с пушками высаживал в Индии. Кому как не вам?

Греве хотел возразить, что никаких мятежей он не поднимал, а лишь вовремя подал толковую мысль командиру «Крейсера». Но смолчал – похвала друга была ему лестна.

– Привлек, говоришь? – Сережа испытующе посмотрел на друга. – Вот только мне почему-то забыл сказать. А казалось, чего бы стоило? Вон, Иван Федорович был в курсе…

– От и до, Серж, от и до. – Остелецкий развел ладони примерно на фут, демонстрируя степень осведомленности Повалишина. – Ровно насколько ему было положено. Служба такая, уж извини. Вот и сейчас нам предстоит кое-что не вполне… дипломатическое.

– И что именно, позволь спросить?

– Тут такое дело… – ответил вместо Остелецкого барон. – После этого побега в Вальпараисо нам оставаться не стоит. Чилийцы уже шерстят город и окрестности, а не позже утра кому-нибудь придет в голову гениальная мысль, что беглецы могут скрываться на одном из судов, стоящих в порту.