Курс на юг

Пять стволов разом выплюнули свинец. В ответ из темноты посыпались пули, лучи снова скрестились на «Индепенденсии».

– Три катера, окружают! Хватай карабины, огонь!

А чилийская торпедера настигает, мины угрожающе покачиваются на шестах. Еще две, три сажени…

Пули летят с двух сторон – мимо, мимо, мимо! Не так-то легко попасть по прыгающему в волнах катеру, идущему двенадцатиузловым ходом.

– Не робеть, амигос! Чилийцы не рискнут пустить в ход мины, сами же на них и подорвутся!

– Р-р-рах!

Лязг перезарядки, матерная рулада – отнюдь не на языке Сервантеса.

– Р-р-рах!

– Р-р-рах!

Из темноты прилетели вопли страха и боли, фонарь погас. Кондуктор не промахнулся.

«Колоколо» резко прибавляет ход и чуть ли не тычется форштевнем в миноноску. Шест со смертоносными бочонками ныряет под корму. С катера несутся отрывистые команды. Гальвес бросает штурвал, подхватывает с палубы ящик. В глазах – ярость и смертельная решимость.

– И-иэх-х! Замах, ящик со ста фунтами черного пороха летит на бак торпедеры, которая, как поросенок к свиноматке, прилипла к корме «Индепенденсии».

– Берегитесь, амигос! Ложись!

Оскалившийся кондуктор разворачивает свою пушку и выпускает веер пуль вдоль палубы чилийской миноноски. Гальвес, пригнувшись, палит из револьвера, целя по ящику.

Сдвоенный грохот, столбы воды разбрасывают катера – чилийский офицер успел в самый последний момент замкнуть контакт, подающий ток на мостик накаливания взрывателя. «Колоколо» встает на нос, из кокпита в волны сыплются люди. «Индепенденсия», разорванная почти пополам, оседает в воду[24].

Кондуктора Мишку отбросило взрывной волной далеко от миноноски – в последний момент, когда кулак спрессованного до бетонной твердости воздуха ударил его в грудь, он успел увидеть, как разлетается кровавыми ошметками голова лейтенанта. И сразу – мрак, бешеный водоворот, вода, захлестывающая распяленный в судороге рот.

Спасательный пояс, набитый, на манер матросских коек, пробкой, вынес его на поверхность, и сразу вспыхнул и заплясал над головой луч прожектора, раздались частые хлопки малокалиберок и заполошный треск «Гатлингов» противоминного плутонга.

«Свои… – мелькнуло в гаснущем сознании. – Успели… подберут… спасут…»

И все вокруг – океан, изувеченные катера, мечущиеся по волнам лучи – проваливается в глухую черноту.

IX

26 декабря 1879 г.

Чили. Окрестности Вальпараисо

Предчувствия, возникшие во время визита Ачивы, не обманули Сережу: происходящее с ним чем дальше тем сильнее напоминало авантюрный роман, вроде тех, которыми он зачитывался еще гимназистом. Впрочем, вряд ли стоило винить племянницу коменданта в том, что окружавший их антураж напоминал готическое средневековье.

И уж точно прямо-таки кричал об этом узкий каменный тоннель, по которому они выбрались за крепостные стены.

Ачива пришла за ним в часа два пополуночи. Большим ключом отперла келью в противоположном конце коридора, выпуская Сережиных подчиненных. Ржавое железо заскрипело так, что Сережа мгновенно взмок от страха – казалось, звук этот слышен на другом конце крепости. Но похоже, сержант Лопес не только отвернулся этой ночью, но еще и заткнул для верности уши.

Люк, ведущий в подземелье, притаился в углу двора, заваленного всяким хламом – разбитыми бочками, гнилыми досками, сломанными тележными колесами. Пока Дырьев и минер растаскивали эту кучу, а Сережа караулил, Хуанито изготовил из обломков досок и тряпья факелы, обильно полив их вонючим китовым жиром из бутылки, принесенной Ачивой. О том, чтобы прихватить обыкновенный фонарь, девушка почему-то не подумала, и это нисколько не удивило Сережу. Что за авантюрная история с побегом, но без факелов?

Люк наконец скрипнул.

– Готово, вашбродь, – прошипел Дырьев.

Сережа чиркнул спичкой (сразу завоняло серой) и, подняв над головой факел, первым прыгнул в сырую, пахнущую плесенью и прелой землей темноту.

Крепость Вальпараисо была возведена на фундаменте, оставшемся еще от испанцев, а те, как говорили, воспользовались руинами древних укреплений чуть ли не времен инков. Вместе с прочнейшей каменной кладкой строителям досталась в наследство довольно развитая система подземных ходов. Некоторые при строительстве засыпали, о других попросту забыли – новая крепость не была рассчитана на осаду со стороны суши, выполняя функции берегового укрепления. В городе об этих ходах ходили байки одна мрачнее другой: будто бы стены там выложены черепами индейцев, умученных лет двести назад испанцами в попытке выведать тайны золотых кладов; будто сами клады до сих пор находятся там, и, обшарив подземные ходы, можно их отыскать, только обратно уже не выберешься; наконец, будто самый глубокий из тоннелей идет в сторону океана и тянется на тысячи миль, до таинственного острова Рапа-Нуи. Прорыли его, ясное дело, не люди, а допотопные титаны, создатели огромных шагающих каменных статуй. Однажды и те и другие выберутся из этого хода на свет божий, и вот тогда-то и наступит конец света.