Курс на юг

Всего этого Сережа вдоволь наслушался от своих сопровождающих во время ежедневных прогулок. И ходы не обманули его ожиданий: низкий, сложенный из нетесаных камней ход, плесень на стенах, чадные масляные факелы освещают коридор на полдюжины шагов. Свет вязнет в смрадном дыму, и лишь тусклые отблески играют на лезвии ножа в руке Хуанито. Чем, скажете, не готический роман? Не хватает разве что упыря, выбирающегося прямо из стены, чтобы высосать до капли кровь из незваных гостей…

Но упыри так ниоткуда и не повылезли. Расцарапав макушки и локти в каменных узостях, беглецы выбрались наконец наружу. Крепость высилась шагах в трехстах угольно-черной громадой на фоне ночного неба. Слышно было, как на галерее и батареях перекрикиваются часовые – лениво, не столько бдительно неся службу, сколько отбывая давно наскучившую повинность.

– Туда! – Ачива дернула спутника за рукав, и они побежали вдоль русла высохшего ручья.

Факелы пришлось загасить у выхода из тоннеля, и теперь дорогу освещали только луна и крупные звезды. Резко, одуряюще пахло полынью, в высокой траве заходилась трелями дурная местная разновидность сверчка – стрекотали они так, что заглушали шаги и шуршание сухой травы под подошвами.

Сережа поискал глазами Южный Крест – вон он, стоит, как полагается, над горизонтом. Значит, они идут на юг. До города мили две с половиной, но добираться туда по эдаким буеракам придется долго.

Он подал знак остановиться, выбрался на край овражка и завертел головой, разыскивая приметное дерево, о котором упоминал барон.

Искомая примета обнаружилась шагах в пятидесяти от места, где затаились беглецы. Сережа сдавленным шепотом распорядился, что Дырьев остается за старшего, пусть ждут его и никуда не уходят, а сам побежал, низко пригибаясь к земле, к кривой араукарии, ясно видной на фоне неба возле поворота дороги. На бегу он то и дело останавливался и прислушивался – но нет, из крепости, до которой было около мили, доносились только обычные перекличек часовых. Видимо, побег пока остался незамеченным.

Из зарослей акации на краю овражка раздался короткий свист – раз, другой. Сережа замер, потом свистнул в ответ. Сигнал повторился.

– Серж, ты, что ли?

Барон! Сереже сразу сделалось весело. Получилось!

– Я, Гревочка, кто ж еще?

– А где остальные?

– Сзади. Спрятались, ждут.

– Девчонка с вами?

Сережа кивнул, и Греве выбрался из кустов.

Он был одет в темные бриджи и куртку, перетянутую ременной портупеей. Левую руку барон держал слегка на отлете, под мышкой правой сжимал длинный предмет, завернутый в кусок парусины.

– Что это у тебя, карабин?

– Абордажный палаш.

Вслед за бароном возникли двое, с карабинами и револьверами за поясами. На груди криво, явно наскоро, пришито что-то вроде казачьих газырей, из которых выглядывают головки патронов, за поясами – казачьи бебуты и короткие металлические цилиндры непонятного назначения. Сережа хотел спросить, что это, но смолчал. Не время.

– А где Веня? Ты же говорил, с ним целый отряд?..

– Ждут неподалеку. Нам, Серж, тут приготовили засаду, вот мы и решили разделиться. Вашу-то компанию наверняка обнаружат, если уже не обнаружили. Пусть думают, что нас мало, будет и им сюрпризец…

– Засада? – Сережа встревожился. – А мы, значит, вроде приманки?

Барон кивнул.

– Архаровцы Остелецкого их заранее выследили. У него такие умельцы есть – что ты!.. Один прикинулся пьяным и в таверне весь их разговор подслушал, благо по-испански уже кое-как понимает. Не поверишь, ему даже рожу пришлось малость подпортить, чтоб сошел за спившегося матроса!

– Ну, тогда пошли?

– Пошли. Держи вот…

И протянул Сереже маленький двуствольный пистолетик. Сережа взял – игрушка целиком помещалась в ладони. Он нажал на защелку, переламывая стволы.

– Американский, новейшая система «Дабл Дерринжер», – похвастал Греве. – Я его купил здесь, в Вальпараисо. Ты не смотри, что такая фитюлька – патрон сорок первого калибра, бой о-го-го… если стрелять в упор. Американцы из такого же, только одноствольного, ухлопали своего президента. Вот, держи патрончики…

– А посерьезнее ничего не нашлось? – неприязненно осведомился Сережа, рассовывая толстенькие медные цилиндрики по карманам. Оружие ему не понравилось.

Греве развел руками: извини, мол, брат, не подумал.

– Ладно, идите за мной. И своим скажи: пусть Дырьеву и Хуанито револьверы дадут, что ли… Что нам, в засаду, как телкам на бойню, идти, с голым задом?

Бомба-македонка, в сущности, очень простая штука. Обрезок чугунной трубы, внутри динамитная шашка весом в полфунта – достаточно мощный заряд для ручной бомбы. Жора Лукин, бывший студент питерской Техноложки, действительно хорошо разбирался в взрывном деле, и повернись его судьба иначе, вполне мог стать террористом-революционером. Но так уж получилось, что вместо прокуренных комнат и «нумеров» дешевых трактиров, где устраивали свои бдения народовольцы, он оказался в Михайловском артиллерийском училище, с четвертого курса которого и был взят в морские «пластуны».