Курс на юг

«…не вызывает сомнения, что Россия уверенно выходит в океан, и можно не сомневаться, что северный медведь намерен обосноваться там всерьез и надолго! Это стало особенно очевидно после закладки угольных станций и баз военного флота в Занзибаре и на берегах Красного моря, а в особенности после участившихся визитов русских броненосных эскадр в САСШ. Можно с уверенностью утверждать, что новая политика царя Александра, известного своей ненавистью к Британии, представляет самую страшную угрозу для Британии со времен испанской Армады. Нам остается лишь уповать на то, что в кабинете Гладстона в полной мере осознают опасность, нависшую над империей…»

X

Ноябрь 1879 г.

Тихий океан. Возле побережья Чили

Ноябрь в Южном полушарии – это конец весны. Жаркая погода здесь редкость. Течение Гумбольдта несет с антарктического юга вдоль побережий Чили и Перу огромные массы холодной воды. Сюда добираются ветра, стекающие с ледяного щита Антарктиды, и людям на палубах приходится кутаться в плащи-зюйдвестки или теплые накидки-пончо из шерсти лам – их продают ремесленники по всему побережью, от Вальпараисо до Кальяо.

Волны накатываются с зюйда, форштевень режет их ровно, так что брызги не долетают до мостика судна, идущего десятиузловым экономическим ходом.

– А на «Мьютайне»-то с нас глаз не сводят… – недовольно заметил барон Греве. – Видите, там, на шканцах?..

И правда, на корме британского шлюпа, идущего в двух кабельтовых мористее, нет-нет да посверкивали яркие точки – солнце вспыхивало на линзах биноклей и зрительных труб. Формально и «Мьютайн», и фрегат «Рэйли», следующий с противоположной стороны ордера, несли боевое охранение, но пассажиры «Луизы-Марии» не обманывались: это их персональный эскорт, предназначенный для того, чтобы не позволить судну выйти из строя и ускользнуть.

Да, средь бела дня подобный номер, пожалуй, не пройдет. Другое дело – ночью, в туман, когда не видать ни зги, и лучи мощных прожекторов системы полковника Манжена, установленных на боевых марсах «Бланко Энкалада», бессильно вязнут в сплошном молоке. Тогда – да, может и получиться. Правда, пока незачем: «Луиза-Мария» присоединилась к каравану, следуя любезному приглашению командующего чилийской эскадрой Гальварино Ривероса.

– Вашему судну, – объяснил коммодор, – лучше покинуть Антофагасту, дорогой барон. Проклятые перуанцы в любой момент могут повторить нападение, а мне бы не хотелось рисковать вашей драгоценной жизнью, как и жизнью вашей очаровательной супруги…

Коммодор Риверос лукавил. Провал ночного набега стоил им потери монитора, шлюпа и всех торпедер, так что чилийский флот наконец добился господства на море. «Уаскар», гордость перуанцев, символ их побед, бессильно тащится на буксире у транспорта, а на его корме развевается чилийский флаг. Да и планировать новые отчаянные рейды некому: адмирал Мигель Грау, храбрый и удачливый флотоводец, на котором держался перуанский флот, здесь, на мостике «Луизы-Марии», закутанный в пестрое пончо и мрачный до крайности.

– Вас не могут узнать, сеньор? – осведомилась Камилла.

Она стояла рядом с супругом и рассматривала британский шлюп в большой медный бинокль.

В ответ адмирал буркнул что-то недовольное и надвинул пониже на глаза широкополую шляпу.

Баронесса имела все основания для опасений. После того как чилийцы выловили на месте гибели «Републики» адмиральскую фуражку Грау, они весь следующий день обшаривали гавань в поисках если не самого адмирала, то хотя бы его тела. И не преуспели, поскольку дон Мигель Грау и прочие спасшиеся с торпедеры были подняты из воды шлюпкой с «Луизы-Марии» и прятались в трюме, освободившемся после морских «пластунов» Остелецкого.

Ближе к вечеру пароход посетил морской офицер в сопровождении высокого, чрезвычайно смуглого англичанина, чья щека была отмечена уродливым шрамом. Англичанин порывался обыскать пароход, но наткнулся на ледяное недоумение как самого Греве, так и чилийца: «Это решительно невозможно, сеньор, у нас нет никаких законных оснований для обыска!..» Получив отлуп по всей форме, Бертон (барон, разумеется, узнал его по рассказам Остелецкого) помрачнел и убрался с «Луизы-Марии», пообещав вернуться с приказом командующего чилийской эскадрой.

Но и из этого ничего не вышло, так как коммодор Риверос, которому Греве передал рекомендательное письмо самого президента Чили Аннибала Пинто, предпочитал вести себя с бельгийским судовладельцем предупредительно и позволения на обыск не дал.

Тогда Бертон отдал командирам британских кораблей распоряжение установить за подозрительным пароходом круглосуточное наблюдение, что и было выполнено с пунктуальностью, присущей Королевскому флоту.

– У меня в голове не укладывается, ваше превосходительство, как вы решились на такое безумие! – заговорила Камилла. – Самолично возглавить атаку на вражескую гавань, полную боевых судов, на утлой скорлупке, хотя могли бы отдавать команды с мостика броненосца!