Курящие

– Но почему же все рушится? Все так хорошо шло. Общие друзья… Да что до них! Вот взять только нас: мы встретились пять лет назад, быстро сошлись, два с половиной года назад поженились, а тут… Бац! И мы нелюдимые друг для друга звери. Из-за чего? Неужели из-за сигарет? Но это ведь бред! Ну не может такого быть! Ну разве может резкий запрет на привычку разрушить теплейшие отношения?

– Я не верю в это, – их задумчивые лица изящным узором, какой мороз вырисовывает на стеклах, украшала печаль, словно глубоко в душе они знали истину, заключающуюся в обратном, но признаваться в том из страха не осмеливались. – Должна быть иная причина… Нельзя… Нет, у меня в голове не укладывается. Когда и где мы настолько проголодались, что сгрызли яблоко раздора?

Девушка пожала плечами и даже будто бы расслабилась: ладони за исключением больших пальцев спрятала в карманах, спину чуть выпрямила, вспомнив о важности прямой осанки…

– Ладно весь мир, но ты… Марго, почему я так злюсь на тебя, почему ты злишься на меня? Почему мне кажется, будто мне с тобой неинтересно, и я чувствую, что тебе кажется то же самое… Вот, в чем проблема. Но не может же такое случиться сразу с двоими… По щелку пальца.

Он повернул лицо к жене, ожидая ход той. Время летело стрелой, рассекая пространство и разговор, гости должны были вернуться с секунду на секунду, однако сейчас, в этот ничтожно короткий момент, ограниченный в линейном представлении с двух сторон, как отрезок, хозяев квартиры по-настоящему не заботили приглашенные друзья, и Маргарита вальяжно думала, не поигрывая бровями и немногочисленными морщинами на лбу.

– Но тебя эта напасть тревожит точно также, как и меня? Правда?

– Правда.

Совместная заинтересованность в одной и той же проблеме будто бы сближала их, и они даже подошли друг к другу ближе, чтобы души, заключенные в телесных оболочках и нацеленные на одно и то же, на восстановление отношения, на регенерацию любви друг к другу и ко всему миру, оказались еще ближе…

– Насколько сильно тебе хочется курить?

– Невероятно.

– И мне вот так же. Но мы должны терпеть, помнишь?

– Помню.

В коридоре хлопнула дверь, щелкнул замок, и затем опять посторонними звуками зашуршала одежда, зазвякали молнии… Гости во второй раз застыли на пороге кухни в нерешении двинуться дальше. Борис начал мягко, но в то же время решительным и уверенным голосом, зная что говорить, словно до этого несколько раз отрепетировал. Видимо, проблему негостеприимства обсудили они на лестничной площадке.

– Ну, мы вернулись, только… Зачем звали-то нас раз не в духе? И нам настроение испортили…

– Нет, правда, – пискляво подхватила Вера, чуть ли не цепляясь в плечи Бориса, – мы даже не знаем, как вас поддержать. Нет! Нам, насытившись вот этим всем недовольством, даже не хочется вас поддерживать. Вы сейчас вообще другие люди. Пригульные и злые. Ни разу не улыбнулись, а встретили нас так, будто и видеть не хотели! Мы думаем, вам надо хорошенько отдохнуть. Может, выспаться как следует, а, может, нагуляться на свежем воздухе. Где-нибудь за городом. Все дурные мысли развеются. Ничего лучше и не придумаешь.

– Сейчас нам не до прогулок…

– Ну а мы-то тогда зачем тут? – Чуть повысила голос Вера. Высокие ноты осуждения полезли на потолок. – Что же вы ожидали от нас? Думали, что мы развеем все ваши капризы и прихоти…

– Прихоти? Никакие это не прихоти! Это… Это…

Не находя слов, Константин стервенело захлопнул окно – стекло задребезжало, но, к удивлению и счастью, не треснуло.

– Мы уходим. С вами возиться… – Без надежды махнув рукой, Борис подхватил Веру под поясницу и двинулся вместе с ней к вешалке и обувнице.

Константин защелкнул замок и, погасив лампочки на натяжном потолке, замер в коридоре; с кухни просачивался неяркий прямоугольник зимнего света, стремительно теряющего яркость. И в такой благоприятной обстановке, когда тело окружает полутень, когда ноги на пороге, служащим выступом между квартирой и внешним миром, когда кажется, будто ты единственная живая душа в квартире, становится не боязно или не стыдно обратиться к глубинкам самого себя с самыми банальными вопросами, на которые еще никто не дал ответ. В такие моменты кажется, будто пальцами зажата целая вечность, пытающаяся вырваться скользкой рыбой, и ее выворачивание настолько отчетливо ощущается, что каждое мгновение секунды кажется, будто вот-вот накроется медным тазом возможность созерцать, но какая-то мельчайшая скрытая мысль все равно подстегивает наскоро отвечать на вопросы бытия…

– Костя!

На возглас, полный волнения, Константин примчался тут же. От загадочной возможности подкорректировать мировоззрение не осталось ни следа, и ненайденные ответы так и продолжили его преследовать…

– Это они настолько скоро ушли от нас, что даже забыли сигареты?

– Кажется, – трусливым движением Константин аккуратно подобрал пачку и покрутил ее в руках с неоднозначными эмоциями, словно после долгих лет, посвященных искоренению прошлого, вдруг нечаянно напоролся на фотографию, которую однажды пообещал навсегда сохранить в забытье.