Куратор

Ди вышла из лачуги старателя и спустилась на улицу. Выйдя из музея, она сразу обратила внимание, что ужасный трупный смрад исчез, сменившись покалывающей ноздри едкой свежестью.

Известь, подумала Ди. Он засыпал трупы известью.

Остановившись на углу Малого Наследия и Лигейт, на перекрестке с Национальным бульваром Ди увидела толпу людей. Мелькали фонари и факелы; их неверный свет отражался в стволах винтовок, лезвиях ножей и лопат, кувалдах и даже сковородках.

– Открывайте! Открывайте Тракт! Открывайте порт! Открывайте! – скандировала толпа.

– И я их не виню. – В паре ярдов сосед – огромная, с квадратными плечами фигура – сидел на крыльце посольства. Белые светящиеся мошки роились над его головой. – Убеждать себя, что пепел и мел – это мука, можно, лишь пока отплевываться не надоест.

– Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер, Дора.

– Они идут маршем, чтобы с города сняли блокаду?

– Да.

– А что говорит временное правительство, сэр?

– Оно говорит: «Вот-вот».

– Вы с этим согласны, сэр?

– Так я особо ничего не знаю – я занимаюсь мужчинами и женщинами, которых мне присылают, изучаю их информацию. Похоже, у населения наконец лопнуло терпение. – Он прищелкнул языком. – Ах да, вы же отсутствовали… Дело не только в нехватке припасов, плохом хлебе и затянувшемся ожидании. Три дня назад в Лисе случился пребезобразнейший инцидент – представьте себе, полная пивная мертвых ханыг и солдат, и никого за это не повесили. Убийцы разбежались, и их никто не ищет, потому что констебулярию упразднили. Зеленые повязки, за которых Кроссли поручился и выдвинул в председатели – докер и еще двое, – похоже, теряют хватку. Кормят народ обещаниями, но они много чего обещали… Народ уже начинает склоняться к мнению, что при прежних порядках было безопаснее.

Среди толпы показалась женщина верхом на лошади, размахивавшая зажженной метлой. Искры летели от горящей соломы и дождем осыпали идущих за ней людей.

Ди соображала, цел ли Роберт. По крайней мере, Ван Гур до него не добрался. Она волновалась и за Айка, но убеждала себя, что он слишком ловок, чтобы дать себя поймать.

– Сэр… лейтенант, который назначил меня на этот пост, он приходил, пока я отсутствовала?

– Нет, – сказал сосед, – я не видел лейтенанта Барнса.

Ди едва слышно выдохнула.

– Но если я его увижу и он спросит, мне придется ему сказать, что вы отсутствовали на посту в течение трех дней. Вы же понимаете, Дора.

– Да, сэр, – сказала Ди.

– Знаете, пару раз мне казалось, что ваши манекены понемногу ко мне подбираются. Краем глаза я видел, как одна из фигур вроде бы наклонилась… – Ди смотрела, как в темноте всплыла огромная ручища и показала, как именно наклонился манекен. – Чуть-чуть, будто ожидая, пока я отвернусь, чтобы переступить ногами за моей спиной.

Ди ответила не сразу. В этом заключалось что-то почти комичное – стоять тут в сумерках и вести беседу, как с обычным соседом, – но именно почти. Чернобородый гигант был безумен и – в этом Ди не сомневалась – твердо решил ее убить, как только в его расписании появится окно.

– Да, сэр, – ответила она наконец, потому что он был не тот человек, с которым можно не соглашаться. – Порой они действительно выглядят как настоящие.

Вдали темная людская масса, озаряемая светом факелов, двинулась вверх, следуя уклону улицы, напомнив Ди огни на горном перевале, который она видела по ту сторону портала.

– Могу я кое-что вам сказать? – вдруг спросила она. Возникшая между ними отвратительная близость напоминала старую болячку, которую ее палец потянулся ковырять без разрешения Ди.

– Ну конечно, все что угодно, – отозвался сосед. – Я здесь как раз для этого.

– Я много лет ищу моего брата, сэр, – сказала Ди, – хотя он умер от холеры, когда я была маленькой. Я не могла расстаться с мыслью, что он слишком красивый, славный и особенный, чтобы умереть, что он не бросил бы меня одну и наверняка просто перебрался в другое место, и если как следует поискать, я его отыщу. Не знаю, верила ли я в это по-настоящему, но я его, кажется, действительно нашла, и действительно в другом месте. Правда, я не думаю, что он там долго протянул. Я пришла к убеждению, что он все-таки умер. Кажется, кошка пыталась мне это сказать, а потом я увидела своими глазами. Моего брата одурачил монстр; он показал моему брату иллюзию, которой тот жаждал больше всего на свете, и пока брат смотрел на эту иллюзию, монстр сжег душу моего брата, как сжигают горючее. По-моему, это его пепел я видела в лампе. Женщина с иглой сказала мне, что если я не хочу знать правды, то нечего было и повязку с глаз снимать. Она имела в виду, что мой брат сгорел.

Чернобородый сосед задумчиво нахмурился. Белые мошки танцевали над его головой. Толпа демонстрантов, редея в арьергарде, продолжала скандировать:

– Открывайте! Открывайте Тракт! Открывайте порт! Открывайте!