Куратор

Немного желтого песка высыпалось из бочки вокруг стеклянного ручья. На песке остались следы. Айк пошел по следам туда, где в стеклянную воду был вделан восковой старатель в ветхой шляпе, шерудивший в металлическом сите, полном блестящих камушков. Жена старателя развешивала на веревке драную одежду. Вот эти экспонаты Айк помнил.

Айк снял свой котелок перед четой старателей.

– Добрый день, поселяне, я Айк, будущий Дорин муж.

Веревка для белья тянулась из хижины. У закрытой входной двери стояли два тростниковых стула.

Айк подумал – может, Дора спит в лачуге? Ну, вдруг там есть кровать? Он решился постучать.

– Дора?

Внутри было тихо. Айк взялся за ручку, но не решился потянуть на себя дверь: может, Дора как раз просыпается. Он не хотел показаться нескромным и застать ее сонной и неодетой.

Айк напомнил себе, что он взрослый мужчина в прекрасном костюме и с бриллиантовым кольцом на пальце, однако напряжение усиливалось. Что, если он откроет дверь, а Дора скажет ему убираться, даже закричит, чтобы он убирался вон?

Что, если она отвергнет его предложение?

Что, если она рассмеется ему в лицо?

Нельзя плакать, приказал он себе. Не вздумай реветь, даже не вздумай…

Айк убрал пальцы с дверной ручки и погладил прохладный шелк белого шарфа. И чего он себя зря накручивает? Как Дора может сказать «нет»? Он принес все, о чем она просила!

На всякий случай Айк приготовился к худшему, зная, что, если она даже скажет «нет», он все равно будет ей служить – столько, сколько понадобится, чтобы ее завоевать. Он будет служить ей, пока не упадет замертво, если придется.

– Дора, – повторил он, – это я, Айк. Можно войти?

Δ

Человек, который жил в посольстве и которого звали не Энтони, проснулся от голоса Айка, когда тот приветствовал восковых старателей. Человек тихо сел на кровати и босиком подобрался к занавеске, служившей четвертой стеной лачуги. При каждом маленьком беззвучном шаге боль из паха простреливала тело до корня языка, но человек проглотил страдания, которые сержант Ван Гур причинил ему простым движением пальцев.

– Дора? Это я, Айк. Можно войти? – спросил молодой голос. Человек из посольства выскользнул наружу и начал красться вдоль стены. Гость вел себя учтиво. Что ж, это зачтется в пользу юного негодяя.

Человек, которого звали не Энтони, зашел за спину молодому, хорошо одетому парню. Как это понимать? Ее будущий муж, так он представился?

Человек, которого звали не Энтони, несколько часов беседовал с Ван Гуром и отдохнул совсем немного, но его любопытство снова разгорелось. Тут без подробного интервью не обойтись.

Он оглядел ближайшие восковые фигуры – старателя, его жену, сборщика фруктов, шахтера и его счастливую подругу и фермера с его псом, но все до единого манекены старательно смотрели в другую сторону, будто если не видеть происходящего, то можно остаться ни при чем.

Молодой негодяй по имени Айк замер, почувствовав дыхание у себя на шее.

– Извини, – шепнул ему на ухо человек, которого звали не Энтони, – Дора куда-то отлучилась. Зато ты застал меня. Возможно, я смогу тебе помочь.

Сон длиной в три дня

Она вышла из Вестибулы в душный, пасмурный день. Осторожно спускаясь по осыпи обломков и щуря глаза от яркости белого неба, Ди вышла через пустой дверной проем на заросший газон сгоревшего здания Общества. Напротив угрюмо возвышался темно-синий особняк Архива исследований океанских глубин и морской разведки. Облезлая позолоченная восьмерка из троса на двери напоминала полуразвязавшийся галстук-бабочку.

Ди двинулась вперед. Отросшая трава с шелестом расступалась перед подолом верхней юбки. Желтый лист тополя, запутавшийся в траве, застрял в складке ткани. Ди машинально смахнула лист. Она чувствовала себя отдохнувшей, но не вполне проснувшейся.

В Вестибуле она заснула и всю ночь видела странные яркие сны.