Кукла Коломбины

Она поинтересовалась у Синицкого, но тот фамилии не знал, лишь был уверен, что к миру искусства господин не принадлежит.

– А вы почем знаете? – подозрительно взглянув на своего «осведомителя», поинтересовалась Нюрка.

– Я почти всех знаю или по фамилии, или в лицо. С детства рос в этой среде. Мой отец работает в дирекции императорских театров под началом знаменитого Владимира Аркадьевича Теляковского. Слышали? Неважно. А матушка неплохая пианистка, одно время концертировала, очень любит поэзию, особенно Блока. К тому же рисует. Однажды ее работы похвалил…

Николай вдруг осекся и с испугом посмотрел на лицо стоящей перед ним девушки. Глупая откровенность! Она может решить, что он хвастает своим положением! Или – что еще хуже – хочет предстать этаким богатым бездельником, который сам ничего из себя не представляет, лишь бахвалится знакомствами. Вот, дескать, я каков! С Пушкиным на дружеской ноге!

От стыда Николай мгновенно покраснел, стал лепетать что-то невразумительное, но она вдруг перебила:

– Покажите мне мужа Судейкиной. Его тоже знаете?

– Д… да. Только его сегодня нет. Раньше они с Ольгой в этом же доме жили. Но теперь, кажется, развелись.

– Кто кого бросил? Он или она?

Синицкий покраснел еще больше.

– Простите, но в таких вещах я не разбираюсь.

Нюрка кинула на него быстрый взгляд и поняла, что спросила зря. С какой стати подавальщице интересоваться подобными тонкостями? Это подозрительно. Подумает еще, что она тут вынюхивает.

А впрочем, так и есть. Вынюхивает. Однако Николай догадываться об этом не должен.

Нюрка сделала невинные глазки и, растянув губки в стеснительной улыбке, спросила:

– Вы в университете учитесь?

– Да. Отец решил, что для меня лучшее – карьера правоведа.

– О! – неподдельно восхитилась Нюрка. – Так вы юрист?

– Почти. Мне не очень нравится, но…

– А это не мешает вам торча… посещать подобные заведения?

Синицкий передвинулся так, чтобы лучше видеть ее лицо, и посмотрел внимательно.

– Вы, должно быть, считаете меня порочным и пустым человеком? Идет война, а я, как вы верно заметили, торчу в увеселительном заведении, будто ничего не происходит.

Нюрка уловила в его голосе настоящую горечь и собралась было все отрицать, но Синицкий продолжил:

– Вы правы. Я сам себе противен иногда бываю. Хотел пойти на фронт, но меня не взяли. Вялотекущий туберкулез, знаете ли.

Нюрка незаметно усмехнулась. Он что, на жалость давит? Хочет, чтобы она поверила – он здесь просто так и ни к каким темным делам отношения не имеет.

– Так вы здесь… настроение себе поднимаете?

– Не совсем. Я всегда мечтал стать писателем. Одно время даже сотрудничал с «Новым временем».

– А в ресторане сюжет для романа ищете? – продолжала настырничать Нюрка.

– Не для романа. Я, знаете ли, хотел бы рассказать об этих людях. Не о ком-то одном, а обо всех. Вместе они – другой мир, другая вселенная. Понимаете? Я мечтаю запечатлеть эпоху. Сохранить ее для потомков.

Нюрка подняла на него глаза и поразилась – таким вдохновенным было его лицо.

А ведь он не врет!

– Я собираю материал.

– И много собрали?

– Недостаточно, как я недавно понял. Кстати, на эту мысль меня натолкнули некоторые ваши вопросы. В том числе.

– Это какие же? – насторожилась Нюрка.

– Мое повествование будет поверхностным, если я не раскрою тайный мир героев.

– То есть их любовные связи?

– Не подумайте, будто я собираюсь рыться в грязном белье. Отнюдь! Но этих людей… их надо воспринимать не частями, а целиком! Тогда книга получится!

– Получится. Я нисколько не сомневаюсь, – подхватила Нюрка, подумав, что для ее расследования задумка Николая может оказаться весьма кстати.

А что? Ей самой везде не пролезть. Синицкий – дело другое. Он здесь свой. Так что все просто здорово!

Ее лицо вдруг озарила такая улыбка, что у Николая дух захватило.

Какая милая! И главное – понимает его!

– Не согласитесь ли вы, чтобы сегодня я проводил вас домой? – на волне внезапного вдохновения неожиданно предложил он.

– Нет! Зачем? Что вы! – замотала головой Нюрка и вдруг передумала:

– Хорошо. Но только не до самого дома. На углу расстанемся.

Согласный на все Николай кивнул.

Он был совершенно счастлив.

Удивительно, но в этот вечер все как будто способствовало их планам: Тимофей отпустил Нюрку несколько раньше обычного, на улице было тепло и сухо, и – самое важное – за всю дорогу до дома они не встретили никого из знакомых.

Нюрка сказала об этом Николаю и сразу поняла, что снова оплошала.

Поди, думает, что за знакомые такие? Шатаются по городу ночами. Не скажешь ведь, что ее знакомые как раз по ночам и ходят. Преступников выслеживают.

На углу они расстались, и оба подумали, что ни разу в жизни им не было так интересно с другим человеком.