Кукла

– Видишь ага видишь Никто ты только посмотри Никто это мне прислала письмо моя девушка Никто ты ведь грамотный ага? Пожалуйста прошу прочитай мне ага ну не будь паршивой гнидой Никто не издевайся я же не знаю как это читать Никто…

Он выпалил всю тираду на одном дыхании и с тревогой заглянул в глаза Никто, словно боясь, что тот его не до конца понял. Никто взял в руки лист. На лице не дрогнул ни один мускул – он был девственно лист, если не считать грязноватых разводов, оставленных жирными пальцами Груши.

– Ну ты прочтешь мне Никто мы же никогда не были врагами ага Никто ну так как? – забормотал Груша, но Никто вернул ему «письмо» и развел руками – мол, ты что, забыл, что я немой?!

– Ну да. Ага ты же не можешь говорить, – грустно сказал Груша, машинально засовывая в нос указательный палец. – Вот дак всегда болучается, – прогундосил он. В носу что-то чавкнуло, и по ладони побежал ручеек крови. Никто с едва скрытым отвращением увидел, что все ногти Груши были в запекшейся крови. Пара капель упали на листок, но Груша не заметил этого.

Что-то рассеянно бормоча, Груша направился к Варфоломею, плешивому мужичку неопределенного возраста с зелеными от уколов венами. Он был алкоголиком и перепробовал, наверное, все, что только можно. Особым смаком его было рассказывать, какое удовольствие есть хлеб с гуталином. «Мажешь гуталин на хлеб, кладешь на батарею. Утром верхушку убираешь, а спиртик-то в хлебушек впитался!» – заливаясь счастливым смехом, говорил он. Однако Груше не везло – Варфоломей только тупо смотрел на него, помаргивая красными, как стоп-сигнал, глазами, и явно не собирался «читать» письмо.

Никто решил пройти к дежурному санитару и знаками попроситься выйти на улицу, так как духота стояла неимоверная. На выходе он неожиданно столкнулся с Резо. Тот ощерил в улыбке свои нуждающиеся в помощи дантиста зубы:

– Ну что, дрочила, вот я и нашел твою штуку. Нашелся, мля, точильщик-дрочильщик. А я тебя предупреждал, старик. Сейчас я покурю, а когда вернусь, мы с тобой поиграем в бокс.

Он подмигнул Никто и вышел. Никто почувствовал, как у него подгибаются ноги. Все кончено. Неужели он нашел ложку?! Он клял себя за то, что не нашел для своего оружия более надежного места.

В окно он увидел макушку Резо и поднимающиеся над ней кольца дыма. Ноги сами понесли его в спальню. Может, он просто взял его на понт? Сердце колотилось, как пойманный в капкан зверек, и он, оглядываясь, проскользнул в спальню, к тому месту, где спрятана ложка. Присел на корточки, пальцы быстро сковырнули знакомую паркетину.

– Так-так, – раздалось сзади. Никто резко обернулся, издав тихий стон, – как он мог попасться на этот трюк? Резо стоял, покачиваясь с пятки на носок, презрительно глядя на седого старика, который сидел на корточках и бережно прижимал к груди ложку.

– Пошли, дерьмовый старик, – сказал Резо и сплюнул, попав слюной на кровать Никто. – Я преподам тебе урок.

Видя, что Никто и не думает подниматься на ноги, он схватил его за шиворот и потянул с такой силой, что раздался треск рвущейся материи. Никто жалобно замычал.

– Мычи, мычи, – пыхтел Резо. – Щас я твою мычалку укорочу твоей же игрушкой.

И Никто принял решение. Внутри громадной волной поднялась ненависть, и это придало ему силы. Резкий взмах – и черенок почти полностью распахал кадык Резо. Никто по-собачьи прыгнул вбок, и вовремя – из разверстой раны ударила тугая струя крови, заливая батарею и истершийся линолеум.

– Нн. Наа! Кхх, – проговорил удивленно Резо, кончиками пальцев касаясь торчащей ложки.

Никто встал на ноги, с изумлением отметив, что они больше не дрожат. В комнату заглянул Варфоломей.

– Я хочу кушать, – капризно сказал он, почесываясь. При виде Резо, шея которого плевалась красными кляксами, брови любителя бутербродов с гуталином превратились в две маленькие радуги.

– Резо? Никто? – заскулил он. Резо шел к нему, вытянув руки, как лунатик. Варфоломей попятился назад и, споткнувшись о порог, упал на пол. Ослабевший Резо встал на колени и пополз к нему, что-то вопросительно булькая. Его толстые пальцы ухватились за ложку и рванули. Напор струи увеличился, превратившись в небольшой фонтан, и теперь пурпурным дождем поливал Варфоломея. Тот завизжал, и Никто, не веря своей удаче, бросился к двери, насколько ему позволяли силы. Перепрыгнув через два скрюченных тела, он понесся по коридору, затем направо, минуя «комнату отдыха», и вот наконец он у выхода, где дремал бритый наголо дежурный санитар.

– ММММ!!! – замахал Никто руками.

– Чего надо? – недружелюбно спросил санитар.

Никто зажестикулировал еще отчаянней, но это только взбесило дежурного:

– Что ты тут, б…дь, мычишь?! Возьми бумагу и пиши, чего случилось!!

В этот момент из спальни донеслись новые вопли, и лицо санитара изменилось. Он и еще один медбрат побежали к спальне, а Никто остался у входа. Нет, бежать он не собирался. Еще не время. Настроение у него было преотличным. Правда, он потерял оружие и подставил Варфоломея, но это стоило того, чтобы увидеть изумленное лицо Резо с вспоротой глоткой.