Куб

В одной руке я держу пакет с тетрадями для университетских занятий, которые сегодня, к сожалению, я так и не смогу посетить. В другой руке - бутылка пива. Мы втроём сидим на лавочке в углу детской площадки, со всех сторон окружённой привычным фоном железобетонных панелей, окон, балконов.

Кажется, даосские мудрецы полагали, что у каждого места в мире есть своя душа. Во мне всегда жило внутреннее чувство, некая убеждённость в том, что чем старше дом, чем больше наслоилось на его стенах, подъездах, чердаках и подвалах незримых глазу частичек человеческих судеб, тем он "живее", тем больше в нём той самой души. Но нет души в стандартных новеньких бетонных коробках, которые немыми и безразличными истуканами окружают меня этой невесёлой осенью.

За окно снова вылили ночь,

И по улицам шагает бездомный дождь,

Старый знакомый.

Праздники как будни, весёлый плач.

Я смотрю, как осень надевает свой плащ

И уходит из дома.

Я бежал вслед за ней, догоняя свой миф,

Просил новых слов, просил новых рифм,

Но она прошла мимо.

Осень как долгий пустой разговор.

Осень как старый усталый актёр

Без грима.

Вокруг мокро и холодно, моросит мелкий нудный дождик, качели-карусели пусты - дети сидят по домам в такую непогодь. Весь мир вымок и почернел, зябко подрагивая от недоброго осеннего ветра. Лавочка отсырела до степени гнилостной мягкости. Разговор ленив и неповоротлив.

- Надо завязывать, - высказываю я не слишком свежую идею, - винт перестал быть праздником, он превратился в будни.

- Надо, надо, - с безразличным отсутствующим видом подпёздывает Олег, чему-то ласково улыбаясь.

Похоже, из всех нас троих проблема затянувшегося наркоопыта и необходимости его прекращения заботит только меня одного. А. развивает и перекраивает время от времени теорию за теорией, копаясь в тягучем чреве психоанализа, а воз и ныне там. Жажду прихода не засунешь ни в какие теоретические рамки, она упорно вылезает на свет божий, с завидной периодичностью напоминая, что пора втереться. Нельзя же взять и выкинуть кусок своей памяти.

Мне рассказывали про некого мужика, который, прогнав себе по вене за раз лошадиную дозу винта, якобы полностью потерял память. Полнейшая ретроградная амнезия. Заново учился ходить, говорить, есть ложкой... Вот он, наверное, мог себе позволить после этого легко завязать с винтом. Да и то...

Олег. Олегу всё до пизды. Его никто и никогда не сможет убедить в том, что винтиться вредно для здоровья, для всех без исключения причиндалов, имеющихся в организме, а прежде всего для мозгов, что винт отбирает силы, время, деньги и т.п. Олег в это не верит. Он верит в винт, только в него. А человек, которому невозможно доказать, что он болен, никогда не вылечится.

А, собственно, есть ли болезнь? На первый взгляд, глупый вопрос. Болезненная неизбывная тяга к первитину налицо. Но если спросить себя откровенно: а почему это я, в конце концов, должен завязывать? Я винчусь максимум раз в неделю, а порою и того реже. У меня не бывает многосуточных марафонов, как у старых винтовых хроников. У меня ничего не болит, я здоров, как сто свиней. Ну, разве что, похудел немного, пара вен сгорела, да ещё щитовидная железа болит по утрам, если раствор был йодистым. "Винтиться раз в месяц не вреднее, чем регулярно бухать," - говаривал мне Олег (у меня бы ни за что не получилось всю жизнь вот так, раз в месяц, это утопия).Со всем этим говном можно жить годами и десятилетиями, не подыхая. Отходняк, спору нет, вещь неприятная, так ты догонись - и нет проблем. Мешает учёбе? Ну ясный хуй, что не помогает. Но не настолько, чтобы это было серьёзной проблемой. И экзамены нормально сдаю, и курсовые пишу. Всё как прежде, как и до... Деньги? Не смешите меня ! Частота употребления и стоимость самого препарата не столь велики, чтобы опустошить мой бюджет. Находятся деньги и на винт, и на футбол, и на пиво, и на компакт-диски. А если что, так родители помогают. С последними, кстати, тоже никаких проблем. Не то что не палят, а даже и ухом не ведут. Так почему я должен завязывать?

Да нипочему не должен. Но перспектива торчать всю жизнь почему-то пугает. В конце концов надо будет когда-то где-то работать. Не всю же жизнь сидеть на шее у ма и па. Затем когда-нибудь надо бы и семьёю обзавестись. Всё же как-то незавидно одному всю жизнь кантоваться. Работа, жена, дети... Все эти атрибуты по-настоящему взрослой жизни трудно сочетаемы с регулярными мутками, варками, отходняками и догонами.