Куб

Вечером в ближайшую субботу мы с Олегом поехали на ночь в небезызвестный клуб "Пропаганда", по дороге раскушавши на двоих листок свежекупленного трамала. Действие съеденной новинки я стал ощущать по прошествии часа с небольшим, уже когда мы с Олегом сидели на кукольных деревянных стульчиках в "Пропаганде", попивая апельсиновый сок. Во мне стало расти ощущение приятной ватной слабости и неги, сладкого покоя, все вокруг выглядело просто и добродушно, хотелось вот так и сидеть целую вечность, внимая своему внутреннему умиротворению. наблюдая добрый мир чуть прищуренным, подернутым туманной поволокой взглядом, вальяжно почесываясь.

Но не успел я еще как следует насладиться неведомым прежде приятным эффектом, как вдруг с досадой почувствовал упрямо воздымающуюся из недр моего брюха тошноту. Мне стало дурно. Слабым больным голосом я сообщил об этом Олегу. Тот сказал, что это ничего страшного, с некоторыми такое по первому разу бывает. Чувствуя слабость, тошноту и легкое головокружение, прошибаемый холодным липким потом, жопой чуя всю паленость своего вида и стараясь не попадаться на глаза охраннику, я побрел в туалет. Какое-то время заведение было занято. К тому времени как я туда попал, желание блевать как-то поутихло. Я попробовал очистить-таки желудок, но из этого ничего не вышло. Тогда я просто посидел какое-то время на толчке, отдыхая и переводя дыхание. Становилось легче. Я вышел из кабинки в предбанник сортира умыться и попить из-под крана водички. И тут я увидал в зеркале себя. Поначалу я даже немного испугался. Мне почудилось, будто кто-то совсем незнакомый смотрит на меня. У незнакомца было мое лицо: из-под потных слипшихся на лбу волос на меня смотрели мизерные точки обдолбанных зрачков на фоне мертвенно-бледной личины, напоминавшей гипсовую маску.

Глядя на это, я испытывал двойственные чувства. Инстинкт самосохранения звал немедленно бежать, бежать куда-то далеко-далеко, никогда больше в руки не брать никаких поганых снадобий, бояться и близко даже не подходить к вещам, причастным к этому. Но какая-то маленькая частица меня радовалась асоциальности, безумству, дерзости совершенного, радовалась более близкому знакомству с недоброй костлявой старухой. И я, жутковато улыбнувшись в волшебное стекло, отвернулся и пошел к столику, где меня давно уже поджидал мой компаньон.

Побочные эффекты постепенно минули, и мы часов до двух интенсивно трепались с Олегом, похлебывая сок и почесываясь. Ближе к утру я начал втыкать. Втычки становились все более затяжными, и вторую половину ночи мы с Олегом провели в странном состоянии полусна / полубодрствования, то погружаясь в дрему на какое-то время, то опять очухиваясь и вяло озираясь по сторонам.

Я уже переставал различать, где сон, а где явь, принимая интерьер клуба и неусыпный музыкальный фон за некие реалистичные детали ярких мимолетных снов-картинок, когда меня кто-то настойчиво потряс за плечо. Раскрыв глаза, я словно через размытый несфокусированный объектив камеры узрел очертания нависшего надо мной богемного вида худого молодого человека, чем-то напоминающего Олега, с ежиком крашенных волос на голове. Вырвав меня из мира грез, юноша наклонился над моим ухом и поинтересовался, где бы ему можно было найти героин. Я поглядел на часы: пол-пятого утра - и выразил незнакомому молодому человеку свое сомнение по поводу возможности оперативно раздобыть герыча в такой час, сказал, что вообще-то не в курсе и отослал к растекшемуся по скамеечке Олегу. Олег, с трудом вернувшись в реальность, пробормотал парнишке что-то на ухо и тот побрел прочь. Еще часик мы с Олегом сидели и вяло пиздили, делясь впечатлениями, а потом поехали домой. По приезде домой я завалился в кровать и спал крепким богатырским сном. На следующий день никаких вторичных эффектов, кроме незначительной сонливости, я не ощущал. Трамал мне понравился.

С той поры я уже достаточно регулярно составлял Олегу компанию в его поездках на Лубянку, после которых мы шлялись по Манежной площади, сидя на скамеечках или бродя по сверкающим разноцветной роскошью подземным этажам. Олег всегда был или под трамалом, или под сидом, я - когда как, иногда трезвый, иногда под трамалом. К седнокарбу меня как-то не тянуло, хотя Олег хавал этот психостимулятор частенько (а позже им стал забавляться и А.), мне вполне хватало и трамала. Несколько забегая вперед, чтобы закрыть тему седнокарба, скажу, что в первый и последний раз я его ел уже во второй половине марта. Возможно, я съел сида слишком много, но никакого удовольствия от него я не получил: во мне стало расти какое-то неприятное болезненное напряжение, меня просто стало морочить, и больше я с ним не экспериментировал.