Куб

Слушая россказни Олега тогда, в начале марта, я усиленно убеждал себя в том, что я буду держаться ото всего этого подальше, мысленно внушал себе, что в мире есть столько всего более интересного, чем этот кустарно-химический искусственный рай. Но где-то в темных подвальных уголках психики уже начали оживать сраные иррациональные страстишки. Я брезгливо, поспешно и испуганно погасил в себе все эти порывы и позывы, не подав Олегу вида, что они у меня существуют.

И все-таки почему Олег это сделал? Предоставим слово ему самому. По моей просьбе Олег перечислил ряд основных предпосылок ( изрядно начитавшись перед этим Фрейда):

П р е д п о с ы л к и    о т    О л е г а.

1. Романтический образ наркомана как утонченного, красивого человека, живущего непостижимой и интригующе интересной жизнью, отличной от той, которая мне известна. Т.е. частичная загрузка Сверх-Я материалом, связанным с людьми, употребляющими психоактивные вещества. Материал, относящийся к Сверх-Я, вообще теперь крайне противоречив: сначала - сознательное желание быть похожим на наркомана и уход в тень здоровой части Сверх-Я, затем, вследствие появления массы негативного опыта, имеющего непосредственное отношение к соответствующему образу жизни, сознательное желание быть похожим на наркомана уступает место здоровым идеалам, и официально Идеалом-Я становится здоровый человек, а образ наркомана вытесняется. Но "вытесняется" - не значит "пропадает", и поэтому, помимо сознательного стремления к здоровью, за многими действиями все же заметны мотивации, связанные со стремлением, пусть и бессознательным, к образу наркомана. Остается лишь добавить, что такая инверсия (перемена сознательного и бессознательного идеала) у меня имела место на 2-3-ий месяцы потребления винта..

2. Повод умереть. Вообще, все действия, мотивируемые инстинктом смерти, официально всегда получают более приемлемую мотивацию ("Иду на войну не потому, что хочу умереть, а потому, что это мой долг перед отчизной..."). Сознательной истинная мотивация таких действий, как желание умереть, почти никогда стать не может.

3. Мнение, что наркотики повышают уровень социальной адаптированности (незамедлительное появление большого числа новых "друзей", подруг и знакомых немедленно это "подтвердило").

4. Слухи о том, что винт - "интеллектуальный" наркотик ("Мы очень умны - и будем еще умнее и круче"). Т.е. мнимый внутренний рост.

5. Впечатления от слабых наркотиков перестали удовлетворять (приносить такое же удовольствие, что и поначалу), захотелось чего-то покрепче - погоня за удовольствиями.

Шляясь в очередной раз по подземному комплексу на Манежке в погожий мартовский день, мы с Олегом повстречали Дениса. Он был со своим институтским приятелем, еще одним Денисом - небольших размеров тихим пареньком. Оба они были под винтом, и, как следствие, вели себя оживленно. Денис (тот, что покрупнее) вовсю нахваливал винт: "Становишься просто другим человеком", "Повышается быстрота реакции, интеллектуальные способности", "...не говоря уж о кайфе..." Потом он поинтересовался, нет ли у кого-нибудь из нас трамала, чтобы он мог поспать этой ночью. Тут Олег совершил одну из своих выходок, которые он творит, слава богу, не очень часто, но которые, имея место, на значительное время подрывают мое к нему хорошее отношение. Он взял да и сказал Денису, что у меня есть трамал. Что это было? Глупость? Опрометчивость? Подлость? Замысловатый тонкий расчет? Сейчас это уже и не важно.

Я понимал, что теперь от Дениса никак не отвертишься и дал ему трамал (стоивший по тем временам немного), понимая, что довольно глупо надеяться что-то когда-то получить от него за это взамен. Денис всячески выражал мне свою благодарность, движимый, видимо, чувством вины, и пообещал мне вернуть мой трамал чем бы вы думали?... Винтом. "В следующий раз сварим много и тебя греванем. Если колоться не захочешь - кинешь на кишку."

Во мне в тот момент кипел сложный коктейль эмоций. Доминировало чувство обиды на Олега, который с наивным детским взором меня взял и подставил. Но постепенно я погрузился в раздумья по поводу предложения Дениса. Я был уже не маленький мальчик и понимал, что скорее всего эти слова Дениса так и останутся словами, если ему упорно не названивать, напоминая об его обещании, чем я заниматься совсем не хотел, потому, что я был уже не маленький мальчик и понимал, что винт - это серьезный "настоящий" тяжелый наркотик, на котором люди сидят годами, старчиваясь и подыхая, и познание этого вещества связано с большим риском. Тем не менее, дьявольское любопытство ко всему порочному опять в очередной раз проснулось, подняло голову, зазывая меня отведать, узнать, понять, что, черт возьми, движет всеми ими, старчивающимися и подыхающими (при этом, разумеется, не став одним из них). Но я не стал тогда договариваться с Денисом о чем-то конкретном. Мне удалось тогда погасить в себе этот естествоиспытательский порыв. До поры до времени.