Кто откроет эту дверь?

Но затем одна из них осталась навсегда. После к ней присоединилась еще одна. Так мы зажили вчетвером. Вскоре Отшельник с Завода обручил нас, мы сыграли свадьбу, и женщины стали моими женами. У нас появились дети.

Однажды утром первая жена показала мне седой волос на моей голове. Молодость кончилась.

Шли годы.

Дети росли, мы с жёнами старели. Умер Йог-иудаист. Вождь-Хромированное-седло возглавил банду мотоциклистов с Юга-Запада. В поисках тишины и покоя к нам переехал из-за реки Лингвист-самоучка. Благодаря этому святому человеку мои дети теперь говорили на десяти мёртвых языках. Доктор-без-практики закончил свой титанический труд и приступил к написанию докторской диссертации, основанной на опыте лечения идеального больного.

Знаешь, почему говорят, что у нас девять жизней? Думаю, ты, так же, как и большинство твоих соплеменников, считаешь, что это значит, что нас тяжело убить? Точнее, надо сделать это девять раз? Полная чушь. К сожалению.

Хозяин говорил, расхаживая туда-сюда по подоконнику. Он, как и я, был уже не молод. Шерсть поредела, левая задняя лапка прихрамывала, правый глаз заплыл белёсой плёнкой.

У нас действительно девять жизней. Впрочем, как и у каждого живого существа. Буддисты наиболее близко подошли к пониманию этого. Хотя, в действительности, они просто были чуть менее далеки от истины, чем все остальные.

Первая жизнь — жизнь блохи, клеща — насекомого. Примитивная, злая, скоротечная.

Вторая — жизнь собаки. Существа, сотворённого Создателем по нашему подобию, но падшего и искажённого своей порочностью.

Третья — жизнь скота. Скот глуп, толстокож, но даёт ценное для нас молоко.

Четвёртая — переломная жизнь. Жизнь рептилии. Крокодила, аллигатора, каймана. Пятая жизнь — жизнь крота, шестая — жирафа. Мы учимся видеть мир иным взглядом, как из-под земли, так и из поднебесья…

Седьмая жизнь — жизнь птицы. Ты скажешь, что мои соплеменники не любят птиц и часто охотятся на них? Скажу прямо: у нас сохранились слабые воспоминания о той жизни. Мы просто завидуем и тоскуем по ощущению полёта. Немного, совсем чуть-чуть.

Восьмая жизнь — жизнь человека. Подобное нам существо, сходное и разумом, и духом, но, прости, куда более примитивное.

И, наконец, девятая жизнь, венец — настоящее.

Что дальше? Когда-нибудь я узнаю это. Ты тоже, но на один круг позже.

Шли годы.

4. Однажды утром Хозяин разбудил меня.

«Пойдём, — сказал он. — Пришло время».

С трудом поднявшись, я медленно пошёл вслед за ним, цепляясь за костыли, подаренные мне Доктором-без-Практики, как цепляется тонущий в океане за остатки фюзеляжа.

Идти было тяжело.

Хозяин всё понимал. Он останавливался буквально каждые сто метров, давая мне возможность отдышаться. У руин мэрии мне даже пришлось сделать длительный перерыв: посидеть, пока отпустит жжение в груди. Хозяин терпеливо ждал.

…А ведь когда-то весь этот путь занимал у меня не больше часа, — удивился я, когда мы вышли на берег реки.

Уже вечерело. Хозяин внезапно быстрой тенью метнулся куда-то вниз, в непроглядную темень, скрылся из моего поля зрения.

Я медленно, настолько медленно, насколько позволяли мне скользящие по сырой земле ножки костылей, спустился к воде. Почти в самом конце спуска правый костыль вылетел из-под руки и полетел вниз. Следом покатился и я…

…Здесь было темно и сыро. Пахло водорослями, плесенью. Никого не было.

…Сверху раздался шум шагов. К реке спускался какой-то молодой, смутно знакомый мне парень. Трафарет из газетной бумаги, печальный призрак, тень ушедшего.

На полпути он остановился, присел и закурил. Из полутьмы я глядел в его такие знакомые и такие чужие глаза, печальные, мёртвые, выгоревшие изнутри.

Я должен был вернуть ему жизнь. Подарить смысл.