Ксеноцид

— Убедить их! — усмехнулся Грего. — Как будто мы можем доверять их обещаниям!

— Пока они более верны своим клятвам, нежели, к примеру, ты, — сказал Ковано. — Поэтому на твоем месте я бы вообще молчал.

Дискуссия наконец подошла к развязке, и Квим почувствовал, что настало время и ему присоединиться к общей беседе.

— Вы все очень интересно говорите, — сказал Квим. — Было бы просто замечательно, если бы целью моей миссии было убедить пеквенинос отказаться от мысли причинить человечеству вред. И если бы мы все пришли к выводу, что поездка не увенчается успехом, я бы все равно поехал. Даже если бы мы сошлись на том, что эта миссия может только усугубить кризис, и тогда бы я не отступился от своего.

— Как радостно узнать, что ты всей душой стоишь за сотрудничество, — ядовито заметил Ковано.

— Я намерен сотрудничать с Богом и церковью, — ответил Квим. — Моя миссия заключается не в том, чтобы спасти человечество от Десколады или попытаться сохранить на Лузитании мир между людьми и пеквенинос. Моя цель — обратить еретиков обратно в истинную веру и вернуть в лоно церкви. Я собираюсь спасти их души.

— Это, конечно, замечательно, — кивнул Ковано. — Разумеется, ты хочешь пойти только ради этого.

— И я пойду ради этого и буду судить, удалась моя миссия или нет, только по тому, смогу ли я исполнить свои намерения или же потерплю неудачу.

Ковано беспомощно посмотрел на епископа Перегрино:

— А вы говорили, что отец Эстевано легко идет на сотрудничество.

— Я сказал, что он всегда следует воле Бога и церкви, — возразил епископ.

— Но разве это не значит, что вы можете убедить его немного подождать, пока мы не будем располагать более подробной информацией?

— Разумеется, я могу убедить его. Или просто запретить ему уезжать из Милагра, — ответил епископ Перегрино.

— Так в чем же дело?! — воскликнула Новинья.

— Я этого никогда не сделаю, — сказал епископ.

— А мне казалось, вы заботитесь о благополучном будущем колонии, — покачал головой мэр Ковано.

— Прежде всего я желаю добра всем христианам, находящимся под моей опекой, — произнес епископ Перегрино. — Тридцать лет назад это означало, что я отвечаю только за человеческую часть населения Лузитании. Но сейчас я в равной мере ответствен за духовное благополучие христиан-пеквенинос, живущих на этой планете. Я посылаю отца Эстевано с миссией, как когда-то миссионер по имени Патрик был послан на остров Эйре. Он необычайно преуспел в своих стараниях и обратил в истинную веру королей и целые нации. Но, к сожалению, ирландская церковь не всегда поступала так, как хотел бы того Папа Римский. Так уж случилось, что… в общем, можно сказать, между ними возникли некоторые трения. В основном они никак не могли сойтись в том, когда праздновать Пасху, но истинной причиной всех споров являлся вопрос подчинения Ватикану. То и дело проливалась кровь. Но никому за всю историю ни разу не пришла в голову мысль, что было бы лучше, если бы святой Патрик вообще не появлялся на Эйре. Никто даже в мыслях не допускал, что ирландцы могли остаться язычниками.

Грего поднялся:

— Мы открыли филот, действительно неделимую частицу. Мы покорили звезды. Наши послания облетают Вселенную в мгновение ока. И мы по-прежнему живем в темные времена. — Он направился к выходу.

— Только посмей выйти из этой комнаты без моего разрешения, — крикнул ему вслед мэр Ковано, — и ты по меньшей мере год не увидишь солнечного света.

Грего подошел к двери, но, вместо того чтобы переступить порог, прислонился к косяку и широко ухмыльнулся.

— Ну вот, видите, я слушаюсь и повинуюсь.

— Я тебя не задержу, — сказал Ковано. — Епископ Перегрино и отец Эстевано рассуждают так, будто могут выносить решения независимо от нас, но они прекрасно понимают, что им этого никто не позволит. Если я решу, что миссия отца Эстевано к свинксам не состоится, значит, она не состоится. И давайте поставим на этом точку. Если того потребует благополучие Лузитании, я заключу за решетку даже самого епископа Перегрино, а что касается священника-миссионера, то ты отправишься к своим пеквенинос, только когда заручишься моим согласием.

— Я и не сомневался, что вы способны вмешаться в дела Божии на Лузитании, — ледяным голосом констатировал, епископ Перегрино. — А вы, должно быть, ничуть не сомневаетесь, что я спокойно могу послать вас к черту со всеми вашими угрозами.

— Знаю, — пожал плечами Ковано. — Я буду не первым политическим деятелем, который, осмелившись противостоять церкви, очутится в аду. К счастью, до такого не дойдет. Я выслушал вас и пришел вот к какому убеждению. Ждать появления на свет нового антивируса слишком рискованно. И даже если бы я точно знал, что антивирус будет готов и опробован до истечения шести недель, я бы все равно дал согласие на миссию отца Эстевано. Это предоставляет нам шанс хоть как-то спастись. Эндрю сказал мне, что все без исключения пеквенинос очень уважают и чтят отца Эстевано — даже неверующие. Если ему удастся убедить пеквенинос отступиться от намерений уничтожить человечество во имя созданной ими религии, это снимет с наших плеч огромную тяжесть.