КС АП А ХУЛИ ГАНКА

все как бы нашими стали. Зато три вдовы, что с братьями жили, сами

вызвались. Я с ними Ксапу посылаю, чтоб растолковала обычаи и тем, и

другим. Потом помогаю в палатке веревки натянуть, занавески повесить, как

мы зимой в хызе делали. Четверть палатки вдовам занавесками отгораживаем.

- ... Да ничего я не выдумываю, - гудит из рации голос Михаила.

- Аномальная реакция! У тебя просто глаз замылился. Десятки мелочей. Очки,

например. Он в первый раз увидел очки и спросил: "Что это?" Я говорю:

"Очки. Нужны людям с плохим зрением". - "А-а, понятно". И никакого

любопытства. А зубную щетку пять минут рассматривал, сто вопросов мне

задал. Или зеркало...

- Зеркало я им показывала, - перебивает Ксапа.

- Хорошо. А телевизор ты им показывала? А "Маугли" Киплинга им

тоже ты вслух читала? Клык ведь неграмотный. Откуда он знает, что такое

"реклама"? Телевизор их совсем не удивил. А вот детская игрушка - колечко

для выдувания мыльных пузырей со стаканчиком мыльного раствора Жамах до

глубины души потрясли. Тебе это не кажется странным? Телевизор не удивил,

автомобиль не удивил, а мыльный пузырь удивил.

- Ну и что тут такого?

- А то, что они откуда-то знали, что такое телевизор и очки, а о

зубной щетке и мыльных пузырях не знали. Что такое унитаз и туалетная

бумага знали, а что такое рожок для обуви - нет. А ведь они из разных

племен, ты сама говорила, только в прошлом году соприкоснулись. Откуда

у них практически идентичный набор знаний о нашем мире?

- Об унитазах я рассказала.

- Ты меня понять не хочешь. Клык несколько раз проговаривался. Я

даю ему вилку, говорю: "Это вилка". Он смотрит на нее и расплывается

в улыбке: "Вот она какая!" И так десятки мелочей. Называешь какой-то

предмет - и идет реакция узнавания. Понимаешь? Он знает, для чего эти

предметы нужны, хотя никогда их не видел.

- Ну и что из этого?

- А то, что местные - они не местные! Они или их предки попали сюда

из мира, по развитию близкого к нашему. Скорее всего, из нашего будущего.

Здесь одичали, потеряли знания, культурные традиции, возможно, смешались с

местными. Но что-то еще осталось. Передается как фольклор. Ты это отлично

знаешь, но почему-то сотрудничать не хочешь.

- Допустим, все так. Что это меняет?

- Все меняет! Если они здесь застряли и одичали, значит, канал

с родным миром прервался! А это уже дело государственной безопасности.

Прервался один раз - может прерваться и еще раз. И не только здесь, но и

у австралийцев, у американцев, понимаешь? Их там, в чужом мире десятки

тысяч.

- Михаил, слушай внимательно, понимай правильно. Канал не рвался.

Хочешь, честное слово дам? Или на крови поклянусь.

- Уже хлеб, - недовольно бурчит Михаил. - Но почему из тебя каждое

слово клещами вытаскивать надо?

- А потому что я тебе верить не могу - рявкает вдруг Ксапа.

- Ксюша, бога побойся. Я хоть раз тебя обидел?

- Мы обо мне, или о деле?

- А разве это не одно и то же?

- Нет, Михаил, это две большие разницы, как у нас в Одессе говорят.

- Оксана, - перестаньте говорить загадками, - произносит Михаил

совсем другим тоном. Сухим, строгим.

- Где наблюдатели комитета по надзору, Михаил? Почему все, что вы

мне до сих пор говорили о наблюдателях - ложь? Что они списки товаров

режут, что склад горючего запрещают... Как они могут запрещать, если не

знают о нашем существовании?

В эфире наступает тишина. Вот и вся дружба, - думаю я. Так хорошо

все начиналось... А как Ксапа их ждала... И чего они не поделили?

Надо вечером Ксапу расспросить, пусть не увиливает, пусть понятно все

разъяснит. Мудр ведь с меня в первую голову объяснений потребует.

- Не зря тебя здесь Великой Хулиганкой прозвали. Вредная ты,

- оживает вдруг рация голосом Михаила. Прежним, бодрым и даже как бы

обиженным. Как будто ничего и не было. Только я не один день рядом с ним

провел, видел, как он своим охотникам разнос устраивал. И в эту бодрость

не верю. Ничуть! Значит, Ксапа права. Нужны мы Михаилу, очень нужны, если

он через свою гордость переступает. И не сами мы нужны - что с нас взять?

Добра у чудиков хватает. А земли наши нужны. Я же видел, как они живут.

Хыз на хызе ставят - и так девять раз. Мало у них земли. У нас немного,

но у них еще меньше - это если пересчитать на душу населения, как Ксапа

говорит. Вот с этим уже можно к Мудру идти.

- Я знаю, что я вредная, - огрызается Ксапа.

- Списки товаров и склад зарубило мое ведомство. Кого надо, я

уволил. Но не капать же на своих, когда можно на надзорщиков свалить.

- Михаил, я знаю, ты скользкий как угорь, в любую щелочку без

мыла пролезешь. Но у нас разговора не будет, пока ты не привезешь сюда

главного от надзора. Питер... Не помню фамилию. Вы его Питером Пэном

дразните.

- Оксана, ты совсем с дуба рухнула... - какая-то обреченность в

голосе.

- Мне не важно, что ты ему наплетешь. Предупреди только нас, и мы

любую твою легенду поддержим. Но я хочу видеть его здесь. Пока не увижу,

никаких дел.

Дальше в разговоре ничего интересного нет. Михаил пытается

переубедить Ксапу, но она стоит на своем как скала. Я помню, она называла

дипломатию искусством вежливых улыбок. Не хочу быть дипломатом, пусть на