Крысолов

— Умерла? — Марина приподнялась с кровати. — Когда?

— Примерно две недели назад.

— Как это произошло? — Голос Марины был еле слышен.

— Зачем тебе это?

— Как это произошло? — громче повторила Марина. — Максим, я хочу знать, как это произошло. Я должна это знать.

— Ее и еще одну девушку убили и ограбили в какой-то квартире. Их тела нашли только неделю спустя. Этого достаточно? Что еще ты хочешь узнать?

Марина молчала. Макс повернулся на бок спиной к жене и закрыл глаза. Чувство жалости медленно обволакивало его сознание, и в конце концов когда оно полностью вытеснило все другие мысли и эмоции, Подгорный почувствовал, как из-под закрытых век выступили слезы. Некоторое время они накапливались в уголках глаз, но вот одна слезинка побежала вниз по щеке, вслед за ней немедля устремилась вторая. Максим постарался посильнее зажмуриться, чтобы остановить этот поток слез, от которого уже начала намокать ткань наволочки, но от этого усилия чувство жалости лишь многократно возросло. Кто осудит человека, даже если это взрослый мужчина, который плачет, потеряв близкую, родную себе душу? Как горьки эти слезы потери, как нам искренне жаль человека, которому уже никогда не улыбнется ушедший, как искренне нам жаль себя самих. Максиму было жаль себя вдвойне. Он только что осознал, что потерял не только ставшую ему такой близкой Наташу, сегодня он потерял и жену. Марина, не говоря ни слова, поднялась с постели, накинула на себя халат и вышла из спальни. Негромко щелкнула дверь на кухню, которую прикрыла за собой Марина. Максим по-прежнему неподвижно лежал на правом боку. Он уже не плакал. Организм, поняв, что ситуация безвыходная, принял единственно правильное решение. Он отключился. Некоторое время в комнате стояла полная тишина, а затем ее наполнило негромкое посапывание. Подгорный крепко спал. И хотя наволочка его подушки еще была мокрой от слез, во сне он улыбался.

Проснулся Макс поздно, его разбудил какой-то резкий звук. Судя по тому, что в квартире никого не было, это был звук захлопнув-шейся двери. На кухне его ждала написанная неровным почерком короткая записка, из которой он понял, что билеты в Среднегорск Марина купила на завтра, а сегодняшний день она с детьми проведет в городе.

Макс скомкал записку и бросил ее в раковину. Бумажный шарик ударился о бортик и, отскочив, укатился куда-то под стол. Пробормотав что-то невнятное, но явно осуждающее в адрес непослушного комка бумаги, Макс достал турку и занялся приготовлением кофе. Кофеварки, особенно капсульные, Подгорный недолюбливал, вкус получаемого из них напитка казался ему неестественным, во всяком случае, так он уверял окружающих. Это не мешало ему с удовольствием пить растворимый кофе, пусть и относительно дорогих сортов, пусть и, по уверениям на упаковке, смешанный с натуральным, но явно имеющий слабое отношение к тем темным, обжаренным зернам, что он засыпал сейчас в кофемолку. Гудение кофемолки, напоминающее жужжание квадрокоптера на взлете, заглушило звуки ожившего смартфона. Однако кофемолка шумела недолго, а телефон все никак не желал умолкнуть. Подгорный хмуро посмотрел на светящийся экран и, удивившись, быстро протянул руку к трубке. Поздоровавшись со своим собеседником, Макс некоторое время молча слушал, исчезнувшее было выражение удивления вновь отразилось на его лице.

— Приезжайте, конечно. Ближе к вечеру? Хорошо, я буду ждать.

Макс нажал отбой, положил телефон на стол. Ему действительно больше ничего не оставалось, только ждать. На его взгляд, все плохое уже случилось. Оставалось дождаться, когда произойдет что-нибудь хорошее. Он подошел к окну. Между двумя недавно построенными многоэтажными башнями блеснул в небе шпиль университета. День был просто идеален. Идеален для того, чтобы провести его, гуляя с семьей по весеннему городу. Макс покачал головой и вернулся к плите. Оставалось надеяться, что хотя бы кофе не сможет убежать от него сегодня.

Черная, пузырящаяся жижа выплеснулась наружу на мгновение раньше, чем Макс успел снять турку с плиты.

Когда Макс распахнул входную дверь, Рева-ев улыбнулся ему своей мягкой, доброжелательной улыбкой. Он прошел в квартиру и протянул Подгорному руку. Рука была такая же мягкая, как и улыбка полковника.

— Вижу, у вас хорошее настроение, — заметил Подгорный.

— Весна, знаете ли, — кивнул Юрий Дмитриевич, — она и мне что-то шепчет. Слов, знаете ли, уже не могу разобрать, но все равно приятно.

Мужчины рассмеялись, и Подгорный пригласил своего гостя в просторную гостиную. Реваев устроился в одном из двух огромных мягких кресел, удивительно подходящих к благодушному выражению его лица. Макс предложил полковнику кофе и коньяк. К его удивлению, гость согласился попробовать и то и другое. Похоже, у него и впрямь хорошее настроение, решил Макс, направляясь на кухню.

— Замечательный напиток! — Реваев на миг зажмурился от удовольствия. — Какой вкус. Пожалуй, коньяк — это единственный из крепких напитков, с которым получаешь удовольствие непосредственно от процесса употребления. Я бы даже отнес результат в минус.