Выглядел Владимир и правда вполне как представитель власти — защитного цвета куртка, перетянутая портупеей; кобура на боку; подсумки с гранатами и магазинами; АКСУ на плече. По нынешним временам — вполне себе представитель власти! Особенно на фоне бронированной размалёванной громадины с торчащими по бортам стволами пулемётов. Особенно если знать, что «прежняя власть» в полном составе уже давно остыла; а один из её ярких представителей — вот он, торчит из смрадной ямы.
— А позвольте осведомиться, какую из ветвей ныне действующей власти вы представляете?.. — задал подхалимский вопрос некий не в меру въедливый старичок.
Чтобы закончить с этим вопросом, Владимир взял у Вовчика микрофон, и повторил, что он — Владимир, «которого многие из вас знают» (послышались выкрики «- Знаем! Толпу чурок ещё летом с автомата возле церкви покрошил! Круто! Знаем!»), — так вот, он теперь — «представитель недавно сформированной «Армии Объединённой Республики». Да, теперь существует такая сила; и она наведёт порядок в Регионах и дальше! С ним лишь небольшой отряд, но о степени вооружённости вы все, я полагаю, можете судить! Эмблема Армии… — он указал на нарисованного Алёнкой на борту броневика розового клыкастого зверя, — Атакующий мамонт! Наш девиз: «- Мы наведём порядок в республике!»
Вот этого он не ожидал: ему стали аплодировать. Сначала несколько человек; потом больше, больше — и вскоре почти все хлопали в ладоши. И… что интересно — у людей стали загораться глаза. «Армия Объединённой Республики»! — это значит никакой «клики генерала Родионова» и «Свободных Регионов», — это, значит, опять вместе?? Пусть не сразу — но вместе?!!
— Я ить им корову отдала! — перекрикивая хлопки, громко похвасталась старуха Дмитриевна, — Не пожалела! Пущай, думаю, пользуются! Деткам на Пригорке!..
У Вовчика появилось желание врезать старой карге по башке, когда он вспомнил все перипетии торговли за корову Машку; и сколько старуха содрала за неё золота. А теперь, получается, она «деткам помогала»?.. Старая сволочь…
Тем не менее он продолжил.
Убитые на Пригорке будут захоронены силами общины. В тех же окопах, что они так щедро понарыли вокруг Пригорка. Все — и никоновские, и озерские. Кто хочет забрать своих, и похоронить сам, на кладбище — отдадим. Завтра к десяти являйтесь на Пригорок и забирайте. Там и определитесь, кто живой, а кто… неживой. Раненым оказывается медпомощь. С пленными, с каждым будем разбираться персонально. Кто, как вон… как он! — он ткнул пальцем в сторону сидевшего на пороге конторы Толстого, — в преступлениях не замешан, — Того отпустим домой. Под честное слово больше не брать в руки оружие. С теми, кто убивал… Богдановых, Мартыновых, других — будем… поступать соответственно!
В толпе кто-то ахнул и запричитал.
— А вы как думали?? — возвысил голос Вовчик, — На «всеобщую амнистию» рассчитывали?? По рассмотрении дел всё вспомним! Всё-всё! А вы как думали!! За отпущением грехов — к Отцу Андрею пожалуйте; а что касается убийств и прочих бесчинств — всем припомним мы! И вы! Все вы — чтобы помнили. В жизни всякое бывает; может и ещё как-то жизнь зигзаг выкинет. Но каждый должен знать — что рано или поздно каждому воздастся полной мерой!
Он замолчал, заметив, что стал говорить словами Отца Андрея. Хм… Впрочем, какая разница, лишь бы дошло! Глянул снова на бывших своих односельчан; и такое зло вдруг взяло!.. Ведь если бы не отбились вчера — сегодня вся эта толпа попёрлась бы на Пригорок смотреть, как нас вешают!..
— Мы вам не христосики какие-то! Вы что думали, всё на тормозах сойдёт??
Владимир между тем подошёл к Элеоноре. Та о чём-то болтала с Толиком; когда он подошёл, быстро стрельнула глазами в его сторону, и отошла к нему. Продолжая по инерции улыбаться, подмигнула:
— А что, Вовк, и правда — чем мы не армия? Клич кинуть — народ подтянется! Вон, как ты ж рассказывал: люди готовы хоть уголовников за власть считать, лишь бы порядок был! А тут целая народная армия; и программа такая всеобъемлющая: «Мы наведём порядок!», хы. Под этот лозунг много чего подвести можно! Народ — он пойдёт…
— Да. Народ пойдёт! — Владимир глянул: Вовчик, яростно жестикулируя, объяснял толпе деревенских «политику партии». Доносилось:
— …всех «мобилизованных» мы отпускаем по домам! Да, я знаю — сюда привезли; и идти своим ходом домой, да без запасов сейчас — сложно. Даже, можно сказать, убийственно сложно. Но! Не мы вас сюда привезли! — а это против нас вы рыли окопы! Что?.. Да, я знаю, что не по своей воле — но мы-то тут при чём? Мы вам чем-то должны?? Ну и всё. Кто не захочет уходить; кто захочет остаться — тем поможем с питанием… нет, не рассчитывайте — «войти в общину». То время кончилось. Теперь «войти в общину», сразу скажу, будет сложно! — но, в принципе, можно. По примеру вон, наших друзей из Мувска, мы вводим институт «гражданства» и институт «кандидатов». Гражданство нужно будет заслужить! — мы, община, ничем, я подчёркиваю, ничем вам не обязаны! Вам, Озерским, кстати — тоже!
Из толпы кто-то плаксивым женским голосом выкрикнул: